Люди присаживались на корточки — люди с заострившимися чертами лица, отощавшие от голода, ожесточившиеся от борьбы с голодом; взгляд хмурый, челюсти сжаты. А вокруг них расстилалась плодородная земля.

Слышал, что случилось с ребенком вон в той палатке, четвертой с краю?

Нет, я только что пришел.

Малыш метался во сне, плакал. Родители думали, это от глистов. Дали глистогонного, а он умер. Говорят, есть такая болезнь — «черный язык», у него это и было. От плохой пищи так болеют.

Бедняга…

А у родителей нет денег на похороны. Придется хоронить как нищего.

Вот беда!

И руки опускались в карманы, доставали мелочь. У входа в палатку росла горстка серебра. И родители находили ее там.

Наш народ — хороший народ; наш народ — добрый народ. Даст бог, придет то время, когда добрые люди не всё будут бедняками. Даст бог, придет то время, когда ребятам будет что есть.

И собственники знали, что придет то время, когда молитвы умолкнут.

И тогда конец.

Глава двадцатая

Глава двадцатая

Дети, Конни, Роза Сарона и проповедник сидели на грузовике перед конторой следователя в Бейкерсфилде. Сидеть было жарко и неудобно, затекли ноги. Они дожидались отца, матери и дяди Джона, которые прошли к следователю. Вскоре из конторы вынесли корзину и положили в нее длинный сверток, снятый с грузовика. Они сидели на солнцепеке, дожидаясь, когда следствие будет закончено, причины смерти установлены и удостоверение подписано.

Эл и Том бродили по улице, останавливались у витрин, с любопытством разглядывали прохожих.

И наконец мать, отец и дядя Джон вышли из конторы — вышли притихшие, молчаливые. Дядя Джон взобрался наверх. Отец и мать сели в кабину. Том и Эл вернулись, и Том сел за руль. Он сидел молча, дожидаясь указаний, куда ехать. Отец смотрел в одну точку прямо перед собой; его черная шляпа была низко надвинута на лоб. Мать потирала пальцами уголки рта, и взгляд у нее был отсутствующий, потерянный, мертвый от усталости.

Отец глубоко вздохнул.

— Ничего не поделаешь, — сказал он.

— Я знаю, — сказала мать. — А все-таки… ей хотелось, чтобы похороны были хорошие. Она всегда об этом говорила.

Том покосился на них.