— Мать огорчится, ведь Том сразу устроился на работу.

— Может, он и не устроился, — сказал Эл. — Может, так же вот ищет. Мне бы куда-нибудь в гараж. Я это дело люблю — быстро научусь.

Отец хмыкнул, и до самого лагеря они ехали молча.

Когда комиссия ушла, мать села на ящик у палатки и растерянно взглянула на Розу Сарона.

— Да, — сказала она. — Да… давно я себя так не чувствовала. А какие они обходительные.

— Я буду работать в детской комнате, — сказала Роза Сарона. — Они мне предлагали. Присмотрюсь, как за детьми ходят, буду все знать.

Мать задумчиво покачала головой.

— Вот бы хорошо, если б наши получили работу, — сказала она. — Будут работать, будут хоть немного денег домой приносить. — Ее глаза смотрели куда-то вдаль. — Они будут работать на стороне, а мы здесь. Народ кругом хороший. Вот оправимся немного, куплю печку — это прежде всего. Они недорогие. Потом купим настоящую палатку — большую, и подержанные пружинные матрацы. А под брезентом будем есть. По субботам здесь танцы. Говорят, туда и знакомых можно приглашать. Жалко, у нас здесь никого нет. Может, у мужчин приятели заведутся.

Роза Сарона посмотрела на дорогу.

— Эта женщина, которая говорила, что я выкину…

— Перестань, — осадила ее мать.

Роза Сарона тихо сказала:

— Я ее вижу. Она, кажется, сюда идет. Вон… Ма, не позволяй ей…

Мать обернулась и посмотрела на приближающуюся к ним женщину.

— Здравствуйте, — сказала та. — Меня зовут миссис Сэндри, Лизбет Сэндри. Я с вашей дочкой уже разговаривала.

— Здравствуйте, — сказала мать.

— Ликует ли душа ваша в господе?

— Ничего, ликует, — ответила мать.

— А вы приобщались к благодати?