Эл рассмеялся.

— Выходит, я даром время терял.

Она вздернула подбородок, вскочила.

— Хорошо, Эл Джоуд! Ты больше ко мне не лезь. Я на тебя и смотреть не стану.

— Брось. Ну что еще выдумала!

— Вообразил о себе бог знает что. Ишь — удалец выискался!

— Ну подожди.

— Думаешь, я буду с тобой гулять? Как бы не так. Будто у меня других нет!

— А ты подожди.

— Убирайся!

Эл вдруг подался вперед, схватил ее за щиколотку и рванул к себе. Она упала, он обнял ее и зажал ей рукой злобно кривившийся рот. Она пыталась укусить его, но он сдержал ее другой рукой, а ладонь выгнул чашечкой. И через минуту она затихла, а еще через минуту они уже смеялись, лежа в сухой траве.

— Мы скоро вернемся, — сказал Эл. — Я привезу много денег. Поедем с тобой в Голливуд, будем ходить в кино.

Она лежала на спине. Эл нагнулся над ней. Он увидел черные облака, отражавшиеся в ее глазах, и он увидел в ее глазах яркую ночную звезду…

— Поедем на поезде, — сказал Эл.

— А когда это будет? — спросила она.

— Ну, может, через месяц, — ответил он.

Сумерки сгустились; отец и дядя Джон сидели на корточках у крыльца конторы, где собрались и другие главы семейств. Перед глазами у них была ночь и неизвестное будущее. Маленький управляющий в потертом белом костюме стоял, облокотившись на перила крыльца. Лицо у него было усталое, осунувшееся.

Хастон повернулся к нему.

— Вы бы пошли вздремнуть, мистер.