Он смывает водой засохшие дорожки от слез на щеках и потекший макияж, щупает щеки, оказавшиеся более морщинистыми, чем он ожидал, и череп – более миниатюрный. Волосы, наоборот, слишком длинны. Он критически разглядывает себя: маленькие руки, изящные ладони, выпуклости грудей.

И снова содрогается.

Для очистки совести он рывком задирает на себе футболку. У грудей обнаруживаются большие темно-розовые соски. Этот жест он повторяет несколько раз.

Он щипает себя (вдруг проснется?), кусает за язык, медленно ощупывает свое тело.

Он говорит себе, что не надо было мечтать о совокуплении с Люси: иногда мечты сбываются, теперь достаточно протянуть руку – и щупай себя, сколько влезет!

Ситуация до того нелепая, что он разражается нервным смехом. Этот смех, сотрясающий тело, нахождению в котором он еще не научился, позволяет немного прийти в себя и придает сил.

– Вы меня слышите?

Он оборачивается – никого.

– Кто ко мне обращается?

– Я, Люси. Я стала чистым духом, а вы переместились в мое тело. Я проверяла, слышите ли вы меня.

– Слышу, слышу.

– Дело, наверное, в медиумических способностях моего мозга. Значит, они частично присущи моему организму, а не только душе.

– А меня вы слышите? Я – Долорес, подруга Люси.

– Да, вас я тоже слышу.

– Отлично, – говорит Люси. – Вспоминайте, Габриель: мы с вами провели обмен. Его предложила я, и, полагаю, это был правильный выбор: мне не хватало силы духа, чтобы бороться с действием наркотика. Вы мне помогли. Вы выжили и теперь можете жить дальше.

– Хотите назад в свое тело?