Габриель-женщина садится за руль «порше» и мчится по парижским улицам, боясь одного: как бы не нарваться на Сами или его подручных.

В квартире Люси Габриель-женщина валится на диван. Кошки с мяуканьем бегут к нему, но их быстро начинают разбирать сомнения, сменяющиеся недоверием.

– Они умницы. Облик и запах мои, но они чувствуют подмену души, – объясняет Люси холодность кошек.

Кошки с негромким урчанием трутся об ее «ногу».

– Проголодались, надо их накормить.

Габриель встает и, следуя указаниям хозяйки дома, находит сухой корм, открывает банки кошачьих консервов, включает фонтанчик воды для чертовой дюжины хвостатых. Включив музыкальный центр, он находит «Струнное адажио» Сэмюэля Барбера.

Наконец-то он осуществит свою мечту о ванне!

Какое это счастье – погрузиться в теплую воду, подсознательно воспроизводя пребывание в уютной утробе матери!

«Ах, если бы можно было снова прожить ту же жизнь! – фантазирует он. – Прожить – и понять, пользуясь всем недавно приобретенным опытом… А еще сполна ею насладиться вместо того, чтобы мчаться сквозь нее, как пассажир поезда, не замечающий роскошных пейзажей за окном…»

Он упоенно вдыхает сложные ароматы. Радуясь, что вернулось обоняние, он закрывает глаза и видит образы прошлого, связанные с запахами: младенчество (запах материнского молока), игры с братом (оба шутки ради портили воздух), отец, приглашающий его в свою лабораторию (серно-калийная вонь вокруг горелки), раскладывающая карты мать (ее духи с запахом розы и запах потрепанных карт Таро), школа, где он рассказывал про чудовищ испуганным и завороженным девчонкам (от них пахло дешевыми духами и жвачкой), факультет криминологии, где он впервые увидел труп (омерзительная вонь, смешанная с призванным ее замаскировать запахом формалина, навела его тогда на мысль, что худшее в смерти – это испускаемые ею миазмы). Вспоминаются и другие моменты: как он впервые в жизни занимался любовью (долго нюхал кожу партнерши и пришел к выводу, что это нравится ему больше всего). Один из его первых репортажей (его отправили на подводную лодку, и сначала он нюхал йодистые брызги, потом затхлый дух замкнутого пространства). Первый прыжок с парашютом (запах собственного пота перед шагом в пустоту). Первое погружение под воду, где он впервые испытал ощущение полета (запах пластмассовой трубки во рту). Встреча с издателем (запах его бергамотовой жидкости после бритья). Первое посещение типографии для наблюдения за печатанием его книги (характерный запах промышленной туши, разогретого масла в больших ротационных прессах «Камерон» и свежеотпечатанных страниц). Помнится, впервые держа в руках свой опубликованный роман, он долго его нюхал и боролся с желанием покончить с собой, чтобы жизнь прервалась именно в этот долгожданный момент.