– И до сих пор, очевидно, еще на них работает! Вы не обратили внимания, как он смеется: одними губами. Но за этой улыбкой прячется диавол. Берегитесь этого человека. И следите за каждым словом, когда с ним говорите. Никогда в его присутствии не обсуждайте дел фирмы или меня. Можете быть уверены, что через полчаса он мне обо всем доложит.

– Чем же он занимается?

– Простой частью бухгалтерии. И когда посыльный не на месте, как теперь, он отвечает за лавку. Его молодой визави – счетовод. Совершенно ничему не обученный крестьянский сын: читать, писать и считать выучился у нас, теперь по вечерам ходит еще и в торговую школу. Он гениально считает в уме. Если бы ему дали возможность учиться в университете, он стал бы, по крайней мере, приват-доцентом. Его хотели забрать в армию, но, к счастью, по крайней мере, для нас, у него обнаружили что-то в легких. Вот я вам обо всех и рассказал. Теперь пойдемте, я вас представлю!

Они обходят всех сотрудников по очереди, и Николай Максимович каждому представляет Ребмана. Все вежливо, не говоря ни слова, подают ему руку. Только бухгалтер, этот старый барсук с медвежьей челюстью и усиками, как у Франца-Иосифа, заметил, глядя на новенького поверх очков:

– Так, значит, вы швейцарец. Что ж, если ваша работоспособность соответствует вашему здоровому виду, то можно поздравить нашего Николая Максимовича с новым удачным приобретением!

В конце они еще зашли в упаковочную, где товары укладывали в аккуратно сбитые ящики – в основном это были фотографические пластинки и фотобумага. Затем ящики взвешивали, связывали, запечатывали и, наконец, чернильной ручкой по гладкому влажному дереву надписывали адреса. Целыми рядами стояли они, готовые к отправке.

– Почему эта партия все еще не отправлена? – спрашивает шеф подчеркнуто мягко, – ведь все же еще в субботу было упаковано!

– Да, в половину восьмого вечера! А по субботам почта, как и все нормальные учреждения, закрывается в пять. Разве вам, Николай Максимович, это не известно?! – безо всякого почтения возразил начальник склада.

«Значит, и здесь работают сверхурочно, – думает про себя Ребман. – И выглядит все совсем не так, как если бы люди были всем довольны. Но меня это не касается».

Затем шеф вприпрыжку поскакал с Ребманом обратно в бюро и сказал Елизавете Юльевне, чтобы она приготовила место для нового сотрудника и освободила одну из пишущих машинок, так как он должен сейчас же приступить к работе.

И с этими словами шеф мгновенно скрылся в «святая святых» или в «крепости», – именно такое определение Ребман впоследствии не раз слышал от сотрудников.