Да, Вавилон стоял, стоял наперекор всему!

Минул год. Пошел и второй – год больших надежд царя Кира: персидский властелин уповал, что голод наконец скосит все живое за неприступными стенами.

Но Вавилон стоял.

На исходе третьего полугодия Кир призвал мудрейших из магов, и велел им воззвать к звездам. Как и прежде, сверкание светил пророчило: сын Камбиза, внук Астиага, сломит мощь Мардукова города.

– Сломит! – отчаянно воскликнул царь, – Сломит… Только это и слышу от вас, скажите лучше: кто потворствует Вавилону?

Главный маг услужливо ответил:

– Ниниб, податель силы, обитающий в Эпатутиле. Надо лишить город его бога, и тогда, о царь царей, врата Вавилона раскроются перед твоим войском.

– О! – вспыхнул Кир. – И для этого понадобилось полтора года! Почему вы не открыли мне этого раньше?

– Благоволение звезд неисповедимо, – увещевал его маг, – им угодно было открыть тебе это только теперь, однако теперь они открыли тайну будущего, простой же смертный узнал бы ее лишь на скорбном одре.

– Ты хочешь упрекнуть меня в неблагодарности?

Или, может быть, в том, что я забывал богов?

Он запустил руку за пояс и, достав золотую цепь, бросил ее магу на протянутые ладони.

– Да благословит тебя Ормузд, царь царей, – склонился мудрец и погладил пальцами драгоценную цепь.

– Вы утверждаете, что я наверняка сломлю мощь Мардукова города?

– Клянемся богами.

– Ступай же… а ты, Гобрий, вели Сан-Урри выкрасть из Эпатутилы бога Ниниба.

Сан-Урри тщательно все обдумал и решился на вероломный шаг. Он знал панический страх халдеев перед мертвыми. Религия повелевала истинно верующим исполнять любое желание мертвеца, когда тот являлся им. Этим-то и задумал воспользоваться Сан-Урри. Рассчитывая на простодушие стражников, он облачился в одежды Эль-Халима.

И однажды ночью, когда небо струило на дворцы свою прохладу, под стенами Вавилона снова появился огненно-красный всадник. За спиной у него развевался плащ Эль-Халима, на голове поблескивал шлем Эль-Халима, в руке – меч Эль-Халима с драгоценным эфесом; лицо военачальника было закрыто черным покрывалом.

Сопровождали его двадцать всадников в дорогих латах.

Ровно в полночь, когда души мертвых выходят из могил, Сан-Урри постучался в Южные ворота.