Вновь окинула она взглядом мертвую деревню, убеждаясь, что кроме нее здесь никого нет.

Нанаи обошла пепелище. В одном месте уцелела часть глинобитной ограды. Во дворике валялись кувшин и мотыга, принадлежавшие ее отцу. Должно быть, персы настигли его, когда он работал, мотыга выпала у него из рук. Связав отца и подпалив дом, они бросили его в огонь, где он и погиб в страшных мучениях.

Сердцу хотелось скорбеть о нем, глазам – оплакивать его. Но пора горя тоже не беспредельна, заживают и раны души.

Нанаи наклонилась, подняла кувшин и мотыгу и, придя к канаве, стала расчищать ее, наполняя жижей кувшин. Кувшин за кувшином таскала она к развалинам, а когда глина немного подсохла, принялась лепить из нее кирпичи и раскладывать их на солнце. До изнеможения трудилась она день за днем, питаясь водой и финиками. Это была борьба не на жизнь, а на смерть.

Нанаи возводила основание дома, когда в деревню начали возвращаться люди.

Они тоже принялись таскать глину из канав, лепить кирпичи и сушить их на солнце. Труд их был незаметен, но упорен. Люди отстраивали жилище для себя и своих детей.

Стены домов росли, но поселяне сомневались – не напрасен ли их труд? Что, если с севера опять налетит ураган и развеет в прах кровли и стены? Что, если огонь снова прогонит их из жилищ в леса, к диким зверям? Что, если мечи врагов снова станут рубить головы и поливать землю кровью?

Когда соседи пришли к Нанаи со своими тревогами, Нанаи сказала:

– Я тоже потеряла все, но не отчаиваюсь. Кто теряет, тот и находит. Персы надругались над моим отцом, бросив его в огонь. Персы убили моего Набусардара. Обезоружили его войско и опозорили наш край. Они отняли у нас имущество и десятки тысяч халдеев угнали в рабство за Эламские холмы. На халдейском троне сидит Кир, всеми делами в Вавилонии вершат чужеземцы. И все-таки я не отчаиваюсь. Жестокие испытания научили меня сильнее любить, мужественнее переносить невзгоды, крепче верить. Добрая Таба, о судьбе которой никто из вас не знает, предсказала, что пойдет от меня новое поколение поборников правды, любви и справедливости. Я ношу под сердцем сына Набусардара и научу его любви, правде и справедливости, чтобы судьба вернула ему самое дорогое для человека – родину, избавленную от врагов и вражды. Они слушали ее, затаив дыхание; одна из женщин сказала:

– Твой сын – княжеского рода. Быть может, ты носишь под сердцем будущего царя Вавилонии, ради которого Энлиль изгонит персов из нашей отчизны.

Нанаи улыбнулась.

– Не одним царям покровительствует судьба, – возразила она, – не драгоценные камни, а дела человека кладет она на чашу своих весов. Соседка подивилась, как мудро она им все объяснила. В тот же день, когда сумерки опустились на поля, люди пришли к Нанаи, чтобы побыть возле нее, почерпнуть силы в ее словах, – по тем нелегким временам они нуждались в них, как голодный в хлебе, как жаждущий в воде.