– Сара! Взывать к разуму Сары бесполезно! Мы знаем это уже не один год. Черт побери, если она не воспрепятствует этому браку, то я обращусь в суд, чтобы ему назначили попечителя.
– Исключено! – категорически заявил дядя Дэвид, опережая меня. – Хватит трепать имя нашей семьи в судебных скандалах. Томас, мне кажется, я должен призвать тебя к здравомыслию. Очевидно, что Нед решил жениться, и даже если суд назначит ему опекуна, ничто не помешает ему сбежать в Шотландию и жениться без чьего-либо разрешения в Гретна-Грин.
– Прекрасно! – воскликнул дядя Томас, сильно возбудившийся к этому времени. – Признаю свое поражение! Но если бы судьба Неда беспокоила тебя так же, как меня, ты бы горой встал против этого идиотского брака!
– Дядя Томас, вы высказали свою точку зрения. Я вам благодарен за заботу, как и дяде Дэвиду за то, что он выступает против любых действий, которые привели бы к новому скандалу. Надеюсь, вы оба приедете ко мне на свадьбу пятого декабря.
– Ты юный идиот, – проворчал дядя Томас. – Думаешь, тебя ждет блаженство до самой могилы? Это глупо.
– Послушайте, дядя Томас, – терпеливо объяснил я, – неужели вы полагаете, что кто-то здесь верит, будто брак гарантирует счастливую жизнь до гробовой доски?
Но дядя Томас был слишком расстроен и не ответил, а дядя Дэвид заявил, мол, прискорбно, когда молодой человек моего возраста настолько циничен.
3
3– Лучше бы ты подождал, дорогой, – посетовала Нэнни. – Жениться – это тебе не воды напиться.
– Хватит! – отрезал я.
– Не знаю, что думает твоя мать, разрешая тебе это.
Я промолчал.
– Ты изменился, – пробормотала она и вдруг перестала быть Нэнни, а превратилась в неуверенную маленькую женщину средних лет, спрятавшуюся от мира за стенами детской.
– Я все такой же, Нэнни, – возразил я, целуя ее, но понимал – она права. – Не знаю, почему все твердят, что я слишком молодой, – сказал я позднее Керри. – Иногда я чувствую, что мне не меньше тридцати. Да я даже не помню, что такое быть ребенком. Детство – оно где-то далеко.
Детство и правда казалось далеким, когда я смотрел в зеркало. Я к этому времени вырос до шести футов и одного дюйма, и плечи у меня достигли соответственной ширины. Я все еще оставался слишком тощим, но, по крайней мере, глядя в зеркало, не напоминал себе фонарный столб. Кожа у меня очистилась. Волосы, имевшие все еще грязноватый цвет, теперь радовали глаз, образуя густые баки, и я питал надежду, что даже и цвет их со временем улучшится. Я не был таким красивым, как мой отец, и, вероятно, никогда не стану, но, по крайней мере, выглядел неплохо.