– Джулия…

– Нам некуда больше идти… Конец…

– Есть только один вариант.

«Ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу, ненавижу, ненавижу!»

Я смотрела на бассейн, который четко повторял змееобразные линии отеля. Он огибал полыхающее здание рецепции, извивался, выпрямлялся и проваливался в огненную пасть. При другом стечении обстоятельств здесь можно было бы рассекать на водном мотоцикле, вызывая улыбки отдыхающих на лежаках пожилых людей.

«Насколько ты горячая? Не сварюсь?»

Вода очаровывала и в какой-то степени манила своей иллюзорной прохладой, но меня начинало подташнивать от приторного запаха дыма и полушокового состояния. Мне трудно дышать. Так трудно. И этот постоянный, раздражающий, пугающий треск… Он доносится со всех сторон, напоминает вопль и животный визг. Немеют руки, немеют ноги и мысли, застывает бешеный пульс. Ну давай. Давааааай. Не думай, не вспоминай. Пожалуйста, не вспоминай. Но ведь тогда было еще страшнее, так ведь? Нет, не так. Тогда было гораздо больше риска, но меньше страха. Тогда вообще не было никакого страха. Просто хотелось, чтобы все наконец закончилось. Чтобы не было больше лампочек и белых потолков операционной. Чтобы те люди, которые за меня боролись, не плакали в случае неудачи. Но больше всего хотелось, чтобы исчезла боль. Испарилась, умерла, легла в непроницаемый гроб, затаилась на самом глубоком дне и никогда, никогда, если Ты, дорогой Всевышний, меня слышишь, больше никогда не возвращалась. Не смела вернуться и напомнить о себе.

– Думаете, с той стороны бассейна еще что-нибудь уцелело? – моему голосу не хватало присутствия надежды.

– Предпочитаю лично в этом убедиться, – молниеносно ответил мой друг. – Не хотите подождать здесь?

Я нервно улыбнулась. На смену улыбки пришел легкий кашель, постепенно переросший в неподдельный взрыв смеха. Я приложила ладони к мышцам живота и, глядя на Дженнаро, смахивала выступившие на глазах слезы. Синьор Инганнаморте слегка наморщил лоб, чем еще больше меня рассмешил. Его острый аналитический ум не знал, как реагировать на спонтанный приступ моего нервного веселья.

– Все в порядке… Честное слово… Простите… Просто… – я с трудом выговаривала слова, – просто я не хочу ждать вас здесь. Знаете, впервые увидев вас на пляже в «Reid’s», я подумала о том, что больше всего на свете хочу с вами поплавать. Надо же… мое желание может осуществиться.

Взгляд Дженнаро оставался все таким же непроницаемым, но на какую-то долю секунды его губы еле заметно шевельнулись, и он улыбнулся:

– Мадемуазель, в следующий раз загадайте что-нибудь более оригинальное. Готовы?