– Понимаете, это сделает меня счастливой! Ведь я смогу пережить все заново. Каждый день с вами, каждый момент, каждую ночь. Я смогу быть с вами тогда, когда вы не рядом со мной. – Мне вдруг стало катастрофически грустно.

– Пишите. Пишите все, о чем хотите. Только не смотрите на меня так.

Он на секунду отвел глаза, чтобы не видеть мои.

– Вот… Вы снова так сделали. Уже второй раз за сегодня… Вы не можете на меня смотреть. Или не хотите.

– Что за глупости? Ладно, – он резко сменил тему, зная, чем можно меня отвлечь, – раз уж хотите писать книгу, давайте обсудим условия.

– Какие такие условия? Хотите часть гонорара? – Я лукаво улыбнулась.

– Я не отбираю деньги у детей.

– Вот уж спасибо… Это один из ваших воровских принципов?

– Это что, интервью для книги? – Дженнаро заулыбался в ответ.

– Отличная мысль! – Забыв о двух свежих швах, я радостно подскочила на ноги, взяла ближайшую статуэтку, по форме напоминающую диктофон, и вернулась на любимые колени.

– Итак… синьор Инганнаморте, – я нажала пальцем на воображаемую кнопку «Play», – во-первых, спасибо, что согласились на интервью.

– Во-первых, я не согласился, а меня заставили, – рассмеялся Дженнаро.

– Это вдвойне увлекательно! Вы сказали, что не отбираете деньги у детей. Почему?

– Потому что это дети. Мадемуазель, прекратите нести чушь и меня смешить…

– Ну уж нет… Не отвлекайтесь! А есть ли у вас другие личные законы, которые вы не нарушаете?

– Я не планирую операции в Италии и в Португалии.

– Почему?

– Потому что Италия – моя родина, а Португалия слишком бедная.

– А моя родина? Мою родину смогли бы ограбить, зная, что она моя?

– Запросто. Только там уже давно все разграбили до меня.