– Это вас не касается, мадемуазель, уходите.

На огромном поле стадиона – люди, люди; семьи старались держаться вместе, чтобы не растерять друг друга в этой давке. Полицейские заталкивали в толпу все новых, упавших волокли по земле. Дети рыдали. Беременная женщина, стоя на коленях, раскачивалась взад-вперед, баюкала свой огромный живот.

– Но… их здесь так много…

– Их скоро депортируют.

– Куда?

– Понятия не имею.

– Но что-то же вам известно.

– В рабочие лагеря, – промямлил полицейский. – Где-то в Германии. Все, что я знаю.

– Но… здесь же женщины и дети.

Полицейский только пожал плечами.

У Изабель не укладывалось в голове. Как французская жандармерия может вот так обходиться с парижанами? С детьми и женщинами?

– Но дети не могут работать, мсье. А здесь ведь тысячи детей. И много беременных женщин. Каким образом…

– Вы что, видите на мне офицерские погоны? Я похож на организатора этого мероприятия? Я просто выполняю приказ. Мне приказано арестовать иностранных евреев, проживающих в Париже, я подчиняюсь. Решают разделить их: одиноких мужчин в Дранси, семьи – на д’Ив. Voila! Готово. Наставьте на них оружие и будьте готовы стрелять. Правительство хочет выслать всех иностранных евреев из Франции на восток, мы выполняем.

Из всей Франции? Воздух разом вышел из легких. Операция «Весенний ветер».

– Вы хотите сказать, это происходит не только в Париже?

– Нет, в Париже – только начало.

День напролет Вианна простояла в очереди на солнцепеке, и ради чего – полфунта засохшего сыра и буханка отвратительного хлеба.