Она сжала зубы. Он спустил штаны и рывком расставил ее ноги, насилуя разом и тело и душу. Она так и не издала ни звука.
И не отвернулась.
Тридцать четыре
Тридцать четыре
Изабель пыталась отползти от… чего? Ее били? Или жгли? Или заперли в холодильнике? Она не помнила. Она тащила окровавленное тело по полу, дюйм за дюймом. Болело все. Голова, лицо. Челюсть, руки, ноги.
Ее схватили за волосы и резко дернули. Толстые грязные пальцы раскрыли ей рот. Плеснули спиртное, которым она чуть не подавилась. Выплюнула.
Волосы оттаивали. По лицу текла ледяная вода.
Она медленно открыла глаза.
Перед ней кто-то стоял. Он курил сигарету, и от запаха ее затошнило.
Сколько она здесь пробыла?
Ее перевели в эту сырую душную камеру. Она дважды видела, как всходило солнце, верно?
Дважды? Или все-таки один раз?
Может, остальным уже хватило времени спрятаться? Думать не получалось.
Тот, что курил, задавал какие-то вопросы. Рот открывался, закрывался, изо рта вырывались облачка дыма.
Изабель инстинктивно дернулась, сжалась, попыталась прижаться к стене. Стоящий сзади пнул ее по спине, и она замерла.
Так. Двое. Один спереди, один сзади.
Что он говорит?