— Мы предполагаем, что действует целая сеть, — говорит один из адъютантов. — За числовым шифром следуют объявления о крестинах, помолвках и смертях.

— А потом музыка, почти всегда музыка, — добавляет второй. — Что это значит, мы не понимаем.

Полковник проводит двумя пальцами по безупречно выбритой щеке. Фолькхаймер смотрит на него и на адъютантов как на расстроенных детей, которых надо срочно утешить, пообещать, что мелкая несправедливость будет исправлена.

— Мы их найдем, — говорит он. — Это много времени не займет.

Числа

Числа

Врач в Нюрнберге сообщает Рейнгольду фон Румпелю, что опухоль в горле выросла до четырех сантиметров в диаметре. Размер опухоли в тонкой кишке оценить труднее.

— Три месяца, — говорит доктор. — Может быть, четыре.

Часом позже фон Румпель на банкете. Четыре месяца. Сто двадцать восходов, еще сто двадцать раз поднимать больное тело с кровати и застегивать в форму. Офицеры за столом возмущенно обсуждают другие числа: Восьмая и Пятая немецкие армии отступают из Италии. Десятая, возможно, окружена. Едва ли удастся удержать Рим.

Сколько людей?

Сто тысяч.

Сколько единиц техники?

Двадцать тысяч.

Подают кубики печени, подсоленные и приперченные, в слякоти бурой подливки. Фон Румпель молча смотрит в тарелку, пока ее не уносят. Три тысячи четыреста марок — вот все, что у него осталось. И три бриллиантика в конверте, который он держит в бумажнике. Каждый примерно по карату.

Женщина за столом увлеченно говорит про собачьи бега, про их волнующий азарт, про то, как они ее возбуждают. Фон Румпель берет кофе, силясь унять дрожь в руках. Официант трогает его за плечо:

— Вас к телефону. Междугородний звонок из Франции.

Фон Румпель на ватных ногах проходит через вращающуюся дверь. Официант ставит телефонный аппарат на стол и вежливо удаляется.

— Фельдфебель? Это Жан Бриньон.

Имя ничего не говорит фон Румпелю.

— У меня есть сведения о мастере из музея. Про которого вы спрашивали в прошлом году.