Он снимает наушники, проходит мимо Фолькхаймера и распахивает заднюю дверь. Фолькхаймер открывает один глаз, огромный, золотистый, львиный. Спрашивает:

— Nichts?

Вернер смотрит на ряд высоких мокрых домов. Ни одно окно не горит. Никаких антенн. Дождь капает тихо, почти беззвучно, но в ушах у Вернера ревет буря.

— Nichts, — говорит он. Ничего.

Антенна

Антенна

В «Пчелином доме» разместили восемь австрийских зенитчиков во главе с лейтенантом. Пока их повар на кухне греет овсянку с ветчиной, остальные семеро кувалдами крушат межкомнатные перегородки на четвертом этаже. Когда все садятся ужинать, Фолькхаймер ест медленно, то и дело поглядывая на Вернера.

Следующая передача во вторник, в двадцать три ноль-ноль.

Вернер услышал голос, и что он сделал? Солгал. Предал своих. Сколько сейчас людей в опасности из-за его поступка? И все же, вспоминая голос и мелодию, он дрожит от радости.

Половина Северной Франции в огне. Берег пожирает людей — американцев, канадцев, британцев, немцев, русских — по всей Нормандии, тяжелые бомбардировщики превращают в прах города. Однако здесь, в Сен-Мало, все так же колышется на дюнах трава, немецкие моряки проводят учебы в порту, артиллеристы загружают боеприпасы в подземелья под фортом Сите.

Австрияки из «Пчелиного дома» краном поднимают на бастион 88-миллиметровое орудие, устанавливают его на крестовине и накрывают защитным брезентом. Команда Фолькхаймера работает две ночи кряду, и память Вернера шутит с ним шутки.

Мадам Лаба сообщает, что ее дочь ждет ребенка.

Так как же мозг, живущий средь вечной тьмы, выстраивает для нас мир, полный света?

Если у француза тот же передатчик, что когда-то посылал сигнал до самого Цольферайна, антенна должна быть большой. Либо в ней сотни метров проволоки. Так или иначе, она должна быть заметной.