«И верно ли, что капитан Немо никогда не отлучается с „Наутилуса“? Разве не бывало, что он не показывался целыми неделями? Что он делал в это время? Я воображал, что он страдает припадками мизантропии! А на самом деле не выполнял ли он какую-либо тайную миссию, недоступную моему пониманию?»
Она захлопывает книгу.
— Разве ты не хочешь узнать, спасутся ли они на этот раз? — спрашивает Этьен.
Однако Мари-Лора мысленно повторяет странное письмо отца, последнее, которое они получили.
Помнишь твои дни рождения? Как утром на столе тебя всегда ждали два подарка? Мне жаль, что все так обернулось. Если захочешь понять, поищи внутри дома Этьена внутри дома. Я знаю, что ты поступишь правильно, хотя мне хотелось бы подарить тебе что-нибудь получше.
Помнишь твои дни рождения? Как утром на столе тебя всегда ждали два подарка? Мне жаль, что все так обернулось. Если захочешь понять, поищи внутри дома Этьена внутри дома. Я знаю, что ты поступишь правильно, хотя мне хотелось бы подарить тебе что-нибудь получше.
Мадемуазель, упоминал ли он что-нибудь конкретное?
Мадемуазель, упоминал ли он что-нибудь конкретное?
Можно нам посмотреть то, что он привез с собой?
Можно нам посмотреть то, что он привез с собой?
У него в музее было много ключей.
У него в музее было много ключей.
Дело не в передатчике. Этьен ошибается. Немца интересует не радио, а что-то, о чем Мари-Лора, по его мнению, может знать. И он услышал то, что хотел. Она все-таки ответила на его вопрос.
Только дурацкий макет города.
Только дурацкий макет города.
Вот почему он ушел.
Поищи внутри дома Этьена.
Поищи внутри дома Этьена.