О победе он не молил Аллаха. Когда он был совсем еще мальчишкой, Заки Омар сказал ему: «Всякий желтоухий пес, воображающий себя бегуном, молится о своей победе. Как же быть Аллаху? Лучше всего молить Его, чтобы даровал быстроту ногам, выносливость, а уж с их помощью победить или проиграть – ответственность за то и другое будет лежать только на тебе одном».

Почувствовав позывы, встал и пошел к ведру, долго сидел на корточках, с удовлетворением опорожняя кишечник. Количество семян сельдерея он рассчитал правильно: окончив свое дело, он почувствовал легкость, но не ослабел. И судорога посреди забега ему сегодня не грозит.

Он нагрел воду и при свете свечи вымылся в тазу, быстро растерся досуха – туман принес не только тьму, но и ощутимую прохладу. Потом Карим смазал все тело оливковым маслом – от солнечных лучей. Дважды натер маслом те места, где потертости могли вызвать боль: соски, подмышки, пах и детородный орган, между ягодицами. В последнюю очередь занялся стопами ног, особенно старательно смазывая кончики пальцев.

Надел полотняную набедренную повязку, полотняную рубаху, легкие кожаные туфли для скороходов, залихватскую шапочку с пером. На шею повесил колчан для стрел и амулет на счастье в холщовом мешочке. Набросил на плечи плащ, чтобы пока не замерзнуть. И сразу вышел из дому.

Поначалу он шагал медленно, постепенно убыстряя шаг, ощущая, как разогреваются и теряют утреннюю скованность каждая мышца и каждый сустав. Сейчас на улицах людей почти еще не было. Никто не обратил внимания на Карима, когда он зашел за кусты, нервничая, и еще раз быстро помочился. Но к тому времени, когда он дошел до места начала забегов – подъемного моста Райского дворца, – там уже собралась немалая толпа из нескольких сот зрителей. Карим медленно пробирался между ними, пока не нашел в условленном месте, почти в конце толпы, Мирдина, а вскоре там же к ним присоединился и Иессей бен Беньямин.

Друзья Карима натянуто поздоровались друг с другом. Карим видел, что между ними произошло что-то неладное, но сразу выбросил это из головы. Сейчас нужно думать только о состязании!

Иессей улыбнулся ему и вопросительно прикоснулся к маленькому мешочку на шее.

– Это мне на удачу, – объяснил Карим. – Любимая подарила. – Однако ему не следовало разговаривать перед забегом, этого нельзя делать. Он быстро взглянул на Иессея и на Мирдина, улыбнулся каждому, показывая, что не хочет их обидеть, потом закрыл глаза и снова очистил разум от всего постороннего, отстранился от окружающего его гомона и гогота толпы. Труднее было отвлечься от запахов растительного масла и животного жира, разгоряченных тел и мокрых от пота одежд.