В 1979 году дядя Сол с дедушкой не разговаривали уже шесть лет.

– Твой брат с женой ждут ребенка.

Сол улыбнулся и повернулся к сидящей рядом Аните.

– Мама, Анита беременна…

– О, Сол, дорогой мой!

В 1980 году дядя Сол с дедушкой не разговаривали уже семь лет. С разницей в несколько месяцев родились мы, Гиллель и я.

– Смотри, это твой племянник Маркус, – сказала бабушка, вынимая из сумки фотографию.

– Натан с Деборой на будущей неделе приедут к нам. Повидаем наконец малыша. Я так рад.

– Ты познакомишься с кузеном Маркусом, – сказала Анита Гиллелю, спавшему в коляске. – Теперь у тебя есть сын, Сол, пора прекращать эти истории с твоим отцом.

В 1984 году дядя Сол с дедушкой не разговаривали уже больше десяти лет.

– Гиллель, что ты ешь?

– Картошку фри, бабушка.

– Ты самый милый мальчик на свете.

– Как поживает папа? – спросил Сол.

– Неважно. Дела на фирме очень плохи. Отец в ужасе, говорит, они скоро разорятся.

В 1985 году дядя Сол с дедушкой не разговаривали уже двенадцать лет. Фирма “Гольдман и К^о” стояла на пороге краха. Мой отец разработал план спасения, который предполагал перепродажу фирмы. Чтобы уточнить план, ему нужна была помощь, и он поехал в Балтимор к старшему брату, который стал адвокатом и специализировался, в частности, на слияниях и поглощениях.

Спустя двадцать пять лет дядя Сол, гуляя со мной по Коконат-Гроув, рассказал, как однажды вечером, в мае 1985 года, они встретились втроем в красном кирпичном здании фирмы “Гольдман и К^о” в штате Нью-Йорк. Фабрика была пуста и погружена во тьму; светилось только окно кабинета дедушки, который рылся в бухгалтерских книгах. Мой отец открыл дверь и тихо сказал: