– Мне не хватает Гольдманов-из-Балтимора, мама.

Она улыбнулась:

– Как давно я не слышала выражения “Гольдманы-из-Балтимора”. Мне тоже их не хватает.

– Мама, не пойми неправильно, но: ты им завидовала?

– У меня был ты, дорогой, чего же мне еще желать?

– Я все думал про эти каникулы в Майами, у старших Гольдманов, когда дядя Сол занимал спальню, а вы с папой должны были спать на диване.

Она расхохоталась:

– Нас с папой никогда не напрягало, что мы спим в комнате с телевизором. Ты же знаешь, квартиру твоих бабушки с дедушкой оплачивал дядя, и мы считали совершенно нормальным, что он ночует в самой удобной комнате. Каждый раз перед тем, как приехать, папа звонил дедушке и просил поселить нас в комнате с телевизором, а Солу и Аните отдать гостевую комнату. И каждый раз дедушка отвечал, что Сол уже звонил и просил, чтобы брата прекратили селить в комнату с телевизором и отдали самую неудобную комнату ему. В конце концов дедушка с дядей тянули жребий. Помню, однажды Балтиморы приехали во Флориду раньше нас, и Сол с тетей Анитой поселились в комнате с телевизором. Не думай, вовсе не всегда мы с отцом там спали, далеко не всегда.

– Знаешь, я часто спрашивал себя, а могли ли мы тоже стать Балтиморами…

– Мы Монклеры. Так всегда было и так будет. Зачем что-то менять? Мы все непохожи, Марки, наверно, в этом и счастье: быть в ладу с тем, что ты есть.

– Ты права, мама.

Я думал, что тема закрыта. Мы поговорили о других вещах, и после ужина я отвез мать домой. Когда мы подъезжали, она сказала:

– Марки, остановись-ка, пожалуйста, на минутку.

Я затормозил:

– Мама, с тобой все в порядке?

Она посмотрела на меня так, как не смотрела никогда:

– Мы могли стать Балтиморами, Марки.

– Что ты хочешь сказать?

– Маркус, ты не все знаешь. Когда ты был совсем маленький, дедушкину фирму пришлось продать, дела шли плохо…

– Да, про это я знаю.