Балтимор сделался карой моего отца. Их дом, их машины, вилла в Хэмптонах, отпуск в Уистлере, роскошь Дня благодарения, квартира в “Буэнависте”, частный охранный патруль в Оук-Парке, считавший нас незваными гостями, – все напоминало ему о том, что брат добился успеха, а он проиграл.

* * *

В тот июньский день 2011 года я, поговорив с матерью, позвонил дяде Солу. Казалось, он был рад меня слышать.

– Я тут обедал с мамой, – сказал я. – Она мне рассказала, как фирму продали компании “Хейендрас” и как папа потерял и свои сбережения, и дедушкины.

– Как только я узнал, что твой отец купил эти акции, я всеми силами пытался уговорить его их перепродать. Потом твой отец упрекал меня за то, что я не обрисовал ситуацию яснее. Но ты должен понять: в тот момент Комиссия уже возбудила дело против Доминика Пернелла, он связался со мной и просил быть его защитником, я знал, что он солгал работникам и продал им собственные акции. Твоему отцу я этого рассказать не мог. Я знаю, насколько в нем сильно чувство справедливости, он бы предупредил других служащих. Их были тысячи, тех, кто, как и он, вложил много денег в акции собственной компании. Но если бы это выяснилось, если бы в Комиссии узнали, что я сообщил эти сведения твоему отцу, это бы означало верную тюрьму и для твоего деда, и для отца, и для меня. Я мог только умолять его продать акции, но он не захотел меня слушать.

– Дедушка сердился на папу?

– Понятия не имею. Он всегда говорил, что нет. После этого в “Хейендрас” прошла волна сокращений, но твой отец, по счастью, сохранил место. Зато дедушка потерял весь свой капитал, отложенный на старость. С того дня я ему помогал.

– Ты помогал дедушке из-за вашей ссоры? Чтобы он тебя простил?

– Нет, помогал, потому что он мой отец. Потому что у него не осталось ни гроша. Потому что свои деньги я получил благодаря ему. Не знаю, что тебе говорила бабушка про нашу ссору, но на самом деле это было жуткое недоразумение, а я был слишком глуп и слишком самолюбив, чтобы объясниться. Это у нас с твоим отцом общая черта: сначала не хотим внять голосу разума, а потом всю жизнь жалеем.

– Бабушка сказала, что вы поссорились из-за твоей борьбы за гражданские права.

– Я никогда особо не боролся за гражданские права.

– А как же фото на первой полосе газеты?

– Я участвовал в одной-единственной демонстрации, просто чтобы доставить удовольствие отцу Аниты. Он-то был убежденный активист. Мы с твоей тетей оказались вместе с ним в первом ряду и, по несчастью, попали на фото. Вот и все.

– То есть как? Ничего не понимаю. Бабушка сказала, что ты был все время в разъездах.