– Вот беда, – прошептала Алиенора, сожалея о том, что так легко отказалась от любви Бернарта.

– Можно сказать, что он умер от любви к вам… И большинство мужчин, увидев вас, могут понять почему.

Алиенора взяла себя в руки и нахмурилась, глядя на Раймунда с напускным упреком:

– Вы знаете, сколько мне лет?

– Если вы мне скажете, я не поверю. Мадам, вы из бессмертных, ваши красота и слава легендарны, и я собственными глазами вижу, что слухи не врут!

Это сопровождалось все более горячими жестами, и Алиенора с тихой радостью заметила, что Генрих подозрительно посматривает на них. Ей пришла в голову озорная мысль: лечь в постель с графом, чтобы еще сильнее позлить мужа. Соблазнить влюбчивого графа не составило бы труда. Осмелится ли она сделать это? Может быть, ей и не нужно ничего другого, чтобы успокоиться и смягчить боль.

Молодой Король прибыл на третий день, вскоре после гонца из Парижа, доставившего поздравительные письма королю и графу Гумберту и тайное послание Алиеноре.

Отойдя от окна, из которого Алиенора надеялась увидеть на дальних холмах приближающуюся свиту во главе с ее старшим сыном, она поспешно сорвала печать. Людовик писал, что предлагает ей и ее сыну поддержку против несправедливого отношения со стороны мужа. Он писал, что, поскольку Генрих является его вассалом, у него, Людовика, есть право потребовать, чтобы вассал восстановил справедливость по отношению к своим наследникам, и что он будет требовать выполнения этого даже под страхом применения оружия.

Руки Алиеноры дрожали. Она с ужасом понимала, что, обратившись за помощью к Людовику, совершила измену по отношению к своему мужу. Ответ Людовика показал ей это со всей очевидностью. Она не имела в виду причинить какой-то ущерб Генри, хотела лишь одного: чтобы он подумал об интересах их сыновей. Но дело было сделано. Письмо написано, вред уже нанесен. Алиенора подозревала, что Молодой Король имел сношения со свекром и получил такие же заверения.

И вот теперь Молодой Генрих был на пути сюда, его свита уже виднелась на холмах. А его мать успокоила свою совесть и заставила себя улыбнуться. Алиеноре хотелось увидеть старшего сына, хотя она и понимала, что его присутствие здесь не может привести ни к чему иному – только к ссоре. И еще она прекрасно понимала, что будет с руками и ногами вовлечена во все, чему суждено случиться.

Король Генрих собрал семью, гостей и свой двор в большом зале монастыря Святого Марциала на еще одно пиршество, и именно здесь с каменным выражением лица он и принял Молодого Короля с королевой Маргаритой. Хуже того, Молодой Генрих в гнетущей тишине обменялся с королем приветственным поцелуем, не наклонив при этом головы в почтении к отцу. Объятие с матерью было куда более теплым.