Естественно, я сказал «нет».

Точно в трансе, я положил трубку. Мысли рождались во множестве и неслись вскачь, но совершенно в разные стороны, зачастую кружа и сталкиваясь лбами. Что происходит, мать вашу за ногу? И как я должен себя вести в этом кошмарном сне наяву?

* * *

Ну и, естественно, я следил за военными новостями, как и положено добропорядочному потребителю массовой информации.

А она была нашпигована цензурированными штампами. Читаешь ли ты газету, смотришь ли телевизор или слушаешь радио – обязательно наткнешься на ту или иную вариацию изречения «на войне первой гибнет правда». Как ни парадоксально, сей трюизм сделался пропагандистским орудием, подразумевая, что вояки, политики и журналисты на попрание правды в известных обстоятельствах не могут не смотреть сквозь пальцы. И, положа руку на сердце, подобные обстоятельства нередко складываются даже в самые что ни на есть мирные времена.

Я напряженно думал: как не допустить, чтобы в пятницу мама встретилась с Фергюсом? Может, сказаться больным? В принципе это несложно устроить и по-настоящему. Еще можно обнаружить в договоре об аренде пункт, по которому мне запрещено оставлять гостя на ночь. А еще может вырубиться электричество из-за сбоя в компьютере. Утечка газа. Серьезные повреждения несущих конструкций под тяжестью картин, зеркал и люстр. Да все, что угодно.

Во вторник около полудня я решил, что завязываю следить за войной, иначе история, которую я проживаю, помешает мне защитить диплом спеца по истории уже состоявшейся. Вечером во вторник позвонила Эш, я ей рассказал обо всем случившемся – и в замке, и в Лохгайре. Она не нашлась с дельным советом, сказала, что мне, наверное, следует обратиться в полицию. Приглушенным голосом добавила: у самой дела в последнее время не шибко ладятся, но подробнее она рассказывать не может.

Ее голос вызвал во мне бурю противоречивых чувств, наполнил воодушевлением и одновременно низверг в пучину отчаяния. Хотелось закричать: «Выслушай меня, женщина! Я в тебя, кажется, влюбился. Да, влюбился…» Иначе как этими выкриками выразить свои чувства я бы не смог, а потому и выражать не стал. Да и не был уверен на все сто, если честно. А и был бы уверен, вряд ли осмелился бы. Создалось впечатление, что не эти слова ей хочется услышать. У любого человека иногда возникает желание затихариться, пожить в мире простом и спокойном, остыть малость.

И вообще, разве не смешно, если какой-то чмошник вчера распускал перед тобой сопли и требовал сочувствия, а сегодня клянется в любви до гроба? Я бы на месте Эшли вряд ли поспешил связать с таким придурком свою судьбу.