Невролог сказал, что мозг ее матери — как спящий компьютер. Достаточно одного щелчка по клавиатуре, и экран снова загорается и жесткий диск начинает работать. Проблема в том, что у ее матери не было клавиатуры, а значит, и способа вернуть ее к жизни.

— Она вас не слышит. И не услышит. Вашей матери нет. Если можно так сказать. У нее совершенно ровная электроэнцефалограмма, — объяснил невролог с мягкостью, свойственной его профессии.

Флора считала, что синьор доктор совсем ничего не понимает. Ее мать была, еще как была. Между ней и миром существовала стена, но слова Флоры проникали сквозь эту стену. Флора замечала это по многим мелочам, незаметных постороннему человеку, в том числе и доктору, который ориентируется на электроэнцефалограмму, магнитно-резонансную томографию и прочие научные штучки, для нее ничего не значащие.

Движение брови, морщинка на губе, взгляд чуть менее бессмысленный, чем обычно, дрожь. Таковы были ее едва заметные способы самовыражения.

Однажды здоровье матери ухудшилось, она тогда нуждалась в постоянном уходе днем и ночью. Флора в один прекрасный момент не выдержала и по совету врача наняла медсестру, которая обращалась с ее матерью как с куклой. Никогда не поговорит с ней, не приласкает, и, вместо того чтобы улучшиться, здоровье матери стало все больше ухудшаться. Флора отказалась от услуг медсестры и стала заниматься матерью сама, и той тут же стало лучше.

И вот еще что. Флора ясно ощущала, что мать общается с нею. Она все время слышала голос матери, вторгавшийся в ее мысли. Нет, Флора вовсе не сошла с ума, не превратилась в шизофреничку, просто она была ее дочерью и прекрасно знала, что сказала бы мать в той или иной ситуации, знала, что ей нравится, что ей неприятно, что бы она ей посоветовала, когда следовало принять решение.

— Ну, вот и все. — Она вынула мать из ванной и отнесла в комнату, где было уже готово полотенце.

Она начала быстро вытирать ее и уже присыпала тальком, когда зазвонил домофон.

— Кто там еще? О боже мой!

Встреча!

Она назначила утром в баре встречу сыну лавочницы.

— О боже, мамочка, я совсем забыла. Дырявая голова. Один тип попросил меня помочь ему написать резюме.

Она увидела, что мать поджала губу.

— Не беспокойся, я за час от него избавлюсь. Я знаю, это занудно. Но он уже здесь. — Она накрыла мать одеялом.

Домофон зазвонил снова.

— Иду, иду! Минуточку. — Она вышла из комнаты, сняла передник, в котором обычно мыла мать, и мельком глянула в зеркало.

«Зачем смотришься?»

И открыла.