— Это же очень легко проверить, — сказала Гвен. — Я могу пойти и попросить её предъявить билет.

— Нет, — сказал Вернон Димирест. — Этого не нужно делать.

Все посмотрели на него с любопытством, однако в кабине было слишком темно, чтобы разглядеть выражение его лица. Хэррис повернулся к своим приборам, второй пилот возвратился к наблюдению за расходом топлива.

— Минутку, Гвен, — сказал Димирест. Гвен стояла, ожидая, пока он записывал полученное по радио сообщение. — От нас требовалось только одно: проверить, находится ли старуха на борту нашего самолёта. Прекрасно, она здесь, и я сообщу об этом воздушному диспетчеру. Думаю, они приготовят ей соответствующую встречу в Риме, и тут уж мы ничего поделать не сможем, если б даже и захотели. А пока — раз старушенция залетела так далеко и мы не намерены возвращаться из-за неё обратно — зачем превращать для неё в пытку оставшиеся восемь часов полёта? Пусть летит без нервотрёпки. Может быть, перед посадкой в Риме мы откроем ей, что её хитрость обнаружена. Тогда это не будет для неё таким потрясением. А пока что пусть получает удовольствие от полёта. Пусть бабушка пообедает и спокойно посмотрит фильм.

— Знаете, — сказала Гвен, задумчиво глядя на Вернона, — бывают минуты, когда вы мне положительно нравитесь.

Гвен вышла. Димирест, всё ещё посмеиваясь, переключился на другую волну и передал сообщение диспетчеру Кливленда.

Энсон Хэррис раскурил трубку, включил автопилот и сказал сухо:

— Вот уж никогда не думал, что старые дамы по вашей части. — Он сделал ударение на слове «старые».

Димирест усмехнулся.

— Конечно, я предпочитаю молодых.

— Так мне приходилось слышать.

Сообщение о безбилетной пассажирке и разговор с Хэррисом привели Димиреста в отличное расположение духа. Он сказал беззаботно:

— Всему свой черёд. Скоро и нас с вами запишут в разряд пожилых.

— Меня уже записали. — Хэррис исчез в клубах дыма. — С некоторых пор.

Оба пилота сдвинули в сторону один наушник, чтобы иметь возможность нормально разговаривать и вместе с тем не пропустить позывных. Шум двигателей, стойкий, но не оглушительный, как бы отгораживал их от остального мира.

— А вы, кажется, не ходок, верно? — заметил Димирест. — Я хочу сказать — не любитель бегать на сторону. Я видел, как вы на отдыхе сидите, уткнувшись в книгу.

Теперь уже усмехнулся Хэррис.

— Иногда я ещё, кроме того, хожу в кино.

— И с чего вы такой праведник?

— Моя жена была стюардессой на ДС-4. Там мы познакомились. Она видела, что творится вокруг: беспорядочные связи, беременности, аборты — всю эту грязь. А потом её назначили старшей, и ей не раз приходилось помогать эту мерзость расхлёбывать. Словом, когда мы поженились, я дал ей слово… Понятно какое. И я его держу.