Хэррис резко отдал штурвал и крикнул в микрофон:

— Проси десять!

— Прошу дать эшелон десять тысяч футов, — передал в эфир Сай Джордан.

Энсон Хэррис переключил радар на семьдесят семь — радарный SOS. Теперь там, на земле, на экранах всех радаров вспыхнет «двуцветка» — сигнал, не оставляющий сомнения в том, что самолёт терпит бедствие, и точно указывающий, где именно.

Самолёт пикировал, обезумевший альтиметр раскручивался, как часы со сломанным анкером. Двадцать шесть тысяч футов… двадцать четыре… двадцать три… Вариометр показывал спуск восемь тысяч футов в минуту… Сверху, из динамика, раздался голос диспетчера Торонтского центра:

— Все эшелоны ниже вас свободны. Как только сможете, сообщите ваши намерения. Держитесь, мы с вами…

Хэррис, выведя самолёт из виража, круто пикировал; предпринимать что-либо против холода не было времени. Если они успеют достаточно быстро спуститься, люди могут выжить… Лишь бы самолёт не рассыпался… Хэррис уже заметил, что тяги руля высоты и руля направления неисправны: руль направления заедало… Двадцать тысяч… девятнадцать… Судя по поведению самолёта, взрывом была повреждена хвостовая часть; насколько сильно — станет ясно, когда он будет выводить машину из пике. В этот момент всё решится. Если повреждение серьёзно, самолёт не выйдет из пике, и тогда… Хэррису сейчас очень не хватало соседа справа, но пересаживать туда Сая Джордана было уже поздно. И, кроме того, бортмеханику надлежало быть на своём месте — закрывать воздушные клапаны, обеспечивая максимальный обогрев салонов, проверять, нет ли повреждений в системе питания и в пожарной сигнализации… Восемнадцать тысяч футов… семнадцать… На четырнадцати тысячах, решил Хэррис, он начнёт выходить из пике: с тем чтобы на десяти тысячах перейти на горизонтальный полёт… Пятнадцать тысяч… четырнадцать… Ну, вот теперь — попробуем!

Тяжело, с трудом, но самолёт всё же подчинился управлению… Хэррис с силой тянул на себя штурвал. Нос самолёта начал подниматься, система управления сработала, самолёт выходил из пике. Двенадцать тысяч футов — теперь они уже снижались медленнее. Одиннадцать тысяч… десять с половиной… десять!

Самолёт вышел из пике! Пока что всё прошло благополучно. На этой высоте уже можно было нормально дышать, дополнительного кислорода не требовалось. Термометр показывал минус пять градусов — всё ещё холодно, конечно, но уже не тот убийственный холод, как там, на высоте.

Весь их спуск продолжался две с половиной минуты.

Динамик над головой снова ожил:

— «Транс-Америка», рейс два, говорит Торонтский центр. Как у вас дела?