Снова наступила тишина. Фрэнси обняла мать и брата.

– Давайте вместе, – сказала она.

Они втроем высунулись из окна и крикнули:

– Всем счастливого Нового года!

Молчание, но через мгновение голос из темноты ответил с сильным ирландским акцентом:

– Счастливого Нового года, семейка Нолан!

– Кто это может быть? – удивилась Кэти.

– И тебе того же, ирландский придурок! – проорал Нили.

Мама зажала ему рот рукой и оттащила от окна, которое Фрэнси поспешила закрыть. Всех троих разобрал истерический смех.

– Ну, ты даешь! – задыхалась от смеха Фрэнси, на глазах у нее даже выступили слезы.

– Он знает нас, он еще вернется и покажет нам, – сквозь смех выдавила Кэти, которая придерживалась за стул, чтобы не упасть. – Кто… кто… это был?

– Старина О’Брайен. На прошлой неделе он выругал меня, грязный ирландец…

– Тсс! – сказала мама. – Не ругайся. Ты же знаешь – как встретишь Новый год, так его и проведешь.

– Ты же не хочешь весь год повторять: «Грязный ирландец», как заезженная пластинка, правда? – спросила Фрэнси. – А потом, ты и сам ирландец.

– И ты тоже, – парировал Нили.

– Мы все ирландцы, кроме мамы.

– А я ирландка по мужу, – сказала мама.

– Так неужели мы не выпьем за Новый год? Ирландцы мы или не ирландцы, в конце концов? – воскликнула Фрэнси.

– Конечно, выпьем, – ответила мама. – Сейчас приготовлю.

Макгэррити подарил Ноланам на Рождество бутылку отличного старого бренди. Кэти налила в три высоких бокала чуть-чуть бренди, добавила молоко и взбитое с сахаром яйцо, а сверху посыпала тертым мускатным орехом.