И тут Фрэнси убедилась, что бабушка Ромли была права – женщинам из рода Ромли дано видеть после смерти тех, кого они любили. Фрэнси увидела своего отца.

– Нили, а ты помнишь «Молли Мэлоун»?

Он положил руку в карман, повернулся в профиль и запел:

Папа… Папа!

Голос у Нили такой же чистый, глубокий. И красив он неправдоподобно! Так красив, что, когда идет по улице, женщины со вздохом оборачиваются вслед, а ведь ему еще нет и шестнадцати. Он так ослепителен, что Фрэнси рядом с ним чувствует себя бледной поганкой.

– Нили, по-твоему, я привлекательная?

– Слушай, почему бы тебе не помолиться святой Терезе? Тебя может спасти только чудо.

– Я серьезно.

– Почему ты не делаешь стрижку и завивку, как все девушки, а носишь на голове эту башню?

– Из-за мамы. Жду, когда мне исполнится восемнадцать лет. Ты скажи, я симпатичная?

– Спроси снова, когда немного потолстеешь.

– Пожалуйста, скажи.

Он пристально посмотрел на нее и сказал:

– Годишься.

Ей ничего не оставалось, как этим удовольствоваться.

Он говорил, что спешит, но сейчас почему-то медлил.

– Фрэнси! Макшейн… то есть дядя, он придет сегодня на ужин. После ужина я уйду на работу. Завтра днем венчание, а вечером празднование, на новой квартире. В понедельник утром я уйду в школу, а у тебя днем поезд, ты уедешь в Мичиган. У нас не будет времени попрощаться с глазу на глаз. Поэтому я говорю тебе сейчас: «До свидания».

– Я приеду на Рождество, Нили.

– Это другое.

– Знаю.