— Твое величество.

Антоний не сделал ни единого движения ей навстречу и не улыбнулся.

— Император.

Клеопатра прилагала столько усилий, чтобы не утратить контроль над своими чувствами, что не заметила, на каком языке они разговаривают. Но эмоции все-таки никуда не делись. Под взглядом Антония самообладание Клеопатры дрогнуло, хотя она от всего сердца надеялась, что не показала этого. Она оказалась совершенно не готова к тому, что его глаза окажутся в точности как у ее двойняшек — карими и такими глубокими, что в них можно упасть и уплыть прямиком в потусторонний мир, навеки забывшись. Клеопатра столько раз смотрела в глаза своих детей, зачарованная этим их выражением, и не понимала — или не позволяла себе вспомнить, — что это глаза Антония.

Она ждала, пока он заговорит.

— Нам многое нужно обсудить. Ты готова?

«Он что, не соображает, с кем говорит?» — возмутилась Клеопатра. Она совершенно не намеревалась возобновлять их близкие отношения — до тех пор, пока не получит все, что ей нужно. Клеопатра поняла: придется принять некоторые меры, дабы установить нужный тон беседы. Она предложила Антонию присаживаться.

— Полагаю, посланец уже выполнил свою задачу, — сказала Клеопатра, кивком указав на Капитона.

Она не без удовольствия отметила, что Капитон не спросил у Антония позволения удалиться, а воспринял слова Клеопатры как приказ.

— Итак, — произнесла она.

— Клеопатра… — начал было Антоний, но царица оборвала его.

— Император, я знаю, зачем ты позвал меня. Я с большим интересом наблюдала за твоими действиями, благо все это происходило неподалеку от моих границ. Прекрасно. Ты превосходно проявил себя.

— Что ты имеешь в виду, моя госпожа? — официальным тоном вопросил Антоний.

— Ты вручил власть тем царям, принцам и знатным людям, которых ты, как ты полагаешь, можешь держать под контролем. Не потому, что ты великодушен по природе, а потому, что понимаешь: тебе нужны сильные и спокойные страны в Малой Азии и во владениях арабов, дабы предотвратить вторжение парфян. Ты сделал царем Иудеи Ирода. Не самый стратегически важный шаг на долгом пути, но я понимаю, почему ты так поступил. Ты поддержал Артавазда в Армении, а значит, ты способен и продолжить стратегию Цезаря, предполагавшую вторжение в Парфию с севера. Впрочем, не думаю, что ты сможешь всерьез заручиться его верностью. Этот человек заслуженно пользуется дурной славой. Вот царь Мидии — более разумная степень риска. Монес — ему ты слишком многое уступил в Сирии. Но его больше интересует торговля, чем твои войны; он — человек того типа, которого легко купить и продать. Смотрим дальше. Каппадокия. Эту страну, кратчайший путь к границам Парфии, ты доверил Архелаю, сыну незаконнорожденного царевича, который был женат на моей сестре Беренике и вместе с ней сражался против моего отца. Думаешь, что он и вправду будет тебе верен? Ах да, на него имеет большое влияние Глафира Каппадокийская, разве не так? А ты заручился ее верностью у нее в спальне, и потому ее не будет одолевать искушение предать тебя. С твоими женщинами так обстоит дело всегда, ведь правда? И вот недостающее звено — Клеопатра Египетская. Именно поэтому ты и здесь. Дабы оценить, сильно ли она сердится на твою измену. И поторговаться.