— Я написал ей, чтобы она брала это войско и шла домой. Я не дурак. Я отлично понимаю, что он делает.

— И что же?

— Он разрушает наш союз, но у него даже не хватает мужества сделать это в открытую.

— Мы ведь знали, что так и будет, — сказала Клеопатра.

— Но это еще не все. Он изгнал Лепида из нашего триумвирата, даже не посоветовавшись со мной. Можешь ты себе представить подобную наглость? Он отнял у Лепида все его владения в Северной Африке и объявил их своими. Я тут же отправил в Рим послание с требованием моей доли конфискованных земель. И знаешь, что этот наглец мне ответил? Октавиан заявил, что с радостью отдаст мне мою часть Северной Африки, когда получит свою долю Армении.

— И это после того, как ты перенес столько трудностей и потерял столько людей на службе интересам Рима? Октавиан безнадежно порочен.

— Да, бесчестность этого человека доходит до порочности. Ему всего двадцать пять лет, этому сопляку, этой бледной немочи. При каждой битве он отчего-то оказывается больным — ты об этом слыхала? Стоит лишь сражению начаться, как Октавиан скрывается в своей палатке с неожиданным приступом лихорадки. — Антония передернуло от отвращения. — Если бы у него не было Марка Агриппы, чтобы командовать его армиями, он вообще был бы пустым местом!

— Значит, в этом ключ к решению, — сказала Клеопатра. — Нам следует подослать убийц к Агриппе. Надо будет узнать, жив ли еще Асциний.

Ей вспомнился этот вечно мрачный человек, который как-то одним холодным утром в Путеолах с легкостью уничтожил двадцатерых врагов ее отца. Хотя Клеопатре тогда было всего двенадцать лет, она поняла, насколько велико мастерство наемного убийцы.

Теперь Антоний обратил свой гнев на Клеопатру:

— Ты и вправду думаешь, что я приму участие в убийстве римского полководца, который не объявлял себя моим врагом? Да за кого ты меня принимаешь? Это — поступок, достойный Октавиана, а не меня.

— Я вполне могу позаимствовать тактику неприятеля, чтобы одолеть его. Не всегда побеждают самые честные. А может, подкупить Агриппу?

— Попробуем, хотя мне не кажется, что мы добьемся успеха. Цезарь сам связал Агриппу с Октавианом. Он дал его семье деньги и положение в обществе взамен за верность. Мне кажется, эти двое соединены на всю жизнь.

— Зачем только Цезарь повесил нам на шею эту угрозу? — тихо проговорила Клеопатра. — Я много раз молилась, прося дать мне ответ на этот вопрос, но так и не получила его.

— Я думал, что знаю этого человека, Клеопатра.

— Я тоже думала, что знаю его. Но я не имела доступа в этот уголок его разума.