Достав из рюкзака фляжку, я отвинтил крышку, осторожно, чтобы не пролить ни капли, сделал глоток. Долго держал влагу во рту и только потом проглотил. Откуда-то из глубины горла раздался громкий звук – точно на пол свалилась какая-то твердая и тяжелая штуковина. А ведь я проглотил всего-навсего несколько капель воды.
– Окада-сан! – Сквозь сон я услышал, как меня кто-то зовет. – Окада-сан! Окада-сан! Проснитесь, пожалуйста.
Голос Криты Кано. Я кое-как разлепил глаза, но вокруг по-прежнему было не видно не зги. Граница между сном и явью оставалась размытой. Попробовал приподняться, но пальцы ослабли и совсем не слушались. Тело съежилось, сделалось холодным, вялым – как завалявшийся в холодильнике огурец. В голове мутилось от истощения и бессилия. «Ладно! Давай, если хочешь. Сейчас снова мысленно напрягусь, а кончать буду по-настоящему. Хочешь – пожалуйста». Как в тумане я ждал, когда она расстегнет мне ремень на брюках. Стоп! Голос Криты доносился откуда-то издалека, сверху. «Окада-сан! Окада-сан!» – звала она. Я поднял голову – половина крышки колодца была открыта и через нее на меня смотрело великолепное звездное небо. Кусочек неба, вырезанный в форме полумесяца.
– Я здесь! – Я кое-как приподнялся, встал на ноги и, глядя вверх, прокричал еще раз: – Здесь я!
– Окада-сан! – Это в самом деле была Крита Кано.
– Тут-тут. Это я.
– Как вы там оказались?
– Долго объяснять.
– Извините, вас плохо слышно. Громче, пожалуйста.
– Я говорю: это долгая история, – заорал я. – Выберусь отсюда – тогда расскажу. Я не могу сейчас громко говорить.
– Тут
– Моя.
– Как она здесь оказалась? Вы что, ее забросили сюда?
– Да нет! – «Интересно, зачем мне лестницу из колодца выбрасывать. И потом – это ведь еще умудриться надо», – сказал я про себя. – Нет, конечно. Ничего я не выбрасывал. Ее кто-то вытащил и мне не сказал.
– Значит, вы не можете оттуда вылезти, Окада-сан?
– Именно, – отвечал я, набираясь терпения. – Совершенно верно. Не могу вылезти. Может, сбросите лестницу? Тогда я выберусь наверх.
– Ой, конечно. Сейчас бросаю.