Через несколько минут у сосны снова появился долговязый. На этот раз он был не с пустыми руками – принес лопату и большой холщовый мешок. Тихонько положил мешок на землю и принялся копать у самых корней дерева. Лопата вонзилась в землю с сухим хрустом. «Ну уж теперь все точно проснутся». Такой четкий и громкий был звук.

Никто, однако, не проснулся. Долговязый ни на что не обращал внимания и молча, без остановки, продолжал копать. Несмотря на хилый вид, по тому, как он обращался с лопатой, было видно, что силой его бог не обидел. Работал размеренно, без лишних движений. Вырыл яму на нужную глубину, прислонил лопату к сосне и, стоя на краю ямы, смотрел в нее. Наверх ни разу не взглянул – забыл, что ли, про коротышку, который забрался на дерево? Сейчас в голове у него только яма, и больше ничего. Мальчику это не понравилось. «На его месте я бы о товарище побеспокоился».

Судя по кучке земли, выкопанной долговязым, яма была не глубокая – мальчику по колено или чуть глубже. Но долговязого глубина вполне устраивала. Он достал из мешка какой-то предмет, завернутый в черную материю, – что-то мягкое. Это было видно по тому, как долговязый его держит. «А может, он собирается похоронить в яме чей-нибудь труп?» При этой мысли сердце у мальчика запрыгало в груди. Величиной завернутый предмет был не больше кошки. «А вдруг это не кошка, а человек? Маленький ребенок? Но зачем ему понадобилось закапывать это в моем саду?» Мальчик проглотил слюну, которая – он не заметил, как – скопилась во рту, и издал при этом такой громкий звук, что даже сам испугался: как бы дылда в саду не услышал.

Тут же, точно этот звук подстегнул ее, заголосила Заводная Птица: кр-р-р-ри-и-и… кр-р-р-ри-и-и… Похоже, пружина стала туже заводиться.

Услышав крик, мальчик почувствовал, что сейчас должно произойти что-то очень важное. Он прикусил губу и незаметно для самого себя стал скрести ногтями руки. Лучше бы ему ничего этого не видеть. Но теперь уже поздно. Мальчик не мог отвести глаз от того, что происходит в саду. Слегка приоткрыв рот и прижавшись носом к холодному стеклу, он наблюдал странную картину и уже не надеялся, что кто-то из родных проснется. «Даже если поднимется сильный шум, все равно никто не проснется, – думал мальчик. – Кроме меня, этих звуков никто не слышит. Так было решено с самого начала».

Нагнувшись, долговязый осторожно положил черный сверток в яму. Выпрямился и долго глядел на него с высоты своего роста. Из-за тени от козырька лица мужчины было не разобрать, но, казалось, взгляд его был мрачным и даже каким-то торжественным. «Точно – это чей-то труп», – решил мальчик. Наконец долговязый решительно взялся за лопату и стал забрасывать яму землей. Покончив с этим, он слегка утрамбовал землю, прислонил лопату к стволу дерева и не спеша удалился, унося холщовый мешок. Ни разу не обернулся, не посмотрел на верхушку сосны. Заводная Птица больше не кричала.