Я смотрю в лицо мужу, чтобы увидеть его реакцию. Его гнев хотя бы, но реакции нет, только быстрый тихий взгляд в сторону Оливера.

– Брайан? – Я сильнее сжимаю его руку. – Ты ведь веришь мне? Посмотри на мои руки, они… – Но на руках у меня нет ни следа крови. – …чистые. Но это потому, что я их вымыла перед тем, как войти сюда. Пойдем к моей машине, я покажу тебе носочки и… – Я стараюсь встать, но Брайан усаживает меня обратно в кресло. – Брайан, прошу тебя! Почему ты так странно смотришь?

Брайан смотрит на Оливера, потом кивает ему. Через пару секунд Оливер подходит ко мне, у него в руках пластиковый стаканчик.

– Сью, – Брайан высвобождает руку из моей ладони, – прими, пожалуйста, эти таблетки.

– Нет! – Я умоляющим взглядом смотрю на Оливера, но он отводит глаза. – Со мной все в порядке! Я пошла ко врачам только потому, что ошиблась, обвинив учителя Шарлотты, но на этот раз у меня есть настоящее доказательство, понимаешь? Настоящее! Больше я не ошибусь. Прошу! Просто давай дойдем до моей машины, и я тебе его покажу.

– Сью, – Брайан кладет таблетки мне в рот. Они липнут к нижней губе. – Сначала прими лекарство, потом поговорим.

– Нет! – Я пытаюсь встать, но Брайан придавливает меня рукой и не дает выпрямиться. Давит он мягко, но давит. И он меня не отпустит.

– Прошу, мам, – Оливер шагает ко мне, протягивая пластиковый стаканчик, словно это не стаканчик, а святыня какая-то. – Сделай глоток, проглоти таблетки.

– Оливер, не надо…

– Это лишь вода…

– Мне все равно, что это. Я не буду…

– Мама, прошу! Мы так о тебе беспокоились, столько времени с ума сходили. Ты… – он отворачивается, не в силах смотреть мне в глаза, – ты сама не своя с тех пор, как Шарлотта попала под автобус. Вся эта возня с Кейшей, разговоры, кто кому был лучший друг, расспросы Дэнни, вызнавание у него номера и адреса Кейши… ну, я решил, что это странно, но ничего не говорил до тех пор, пока отец не нашел твои таблетки в щели между подушек…

Туман, в котором я была входя в палату, вдруг рассеялся, и я увидела мужа и пасынка словно впервые. Они думают, у меня помрачение рассудка. Вижу это по их сдвинутым бровям, по их осанке, по их шепоту чувствую. Они все сопоставили и решили, что я того. И что бы я теперь ни делала, о чем бы ни говорила, я их не смогу переубедить. И что я могу сказать? Что в последнее время с друзьями Шарлотты провела больше времени, чем со своей дочерью? Что ездила в ночной лондонский клуб и сидела в машине агента известного футболиста? Что заглядывала в чужие окна через занавески? Они ни единому моему слову не поверят! Хуже того: они решат, что все это – часть моих галлюцинаций. И, разумеется, у меня именно галлюцинации, я же не принимала таблетки, так?