Яэль Байниш рассказывает, что он участвовал в осуществлении первоначального этапа операции «Кадеш», которая преследовала двойную цель — ослабление палестинского мешка в Газе и взятие Шарм-аш-Шейха на крайних рубежах Синая. Он настоял, чтобы его включили в число шестнадцати десантников, которых должны были сбросить над Митлой, примерно в сорока километрах от Суэцкого канала. После благополучного приземления пришлось около двух часов идти пешком, пока он наконец не добрался до памятника полковнику Паркеру, английскому губернатору, служившему в Синае между 1910-м и 1923 годами. На следующий вечер, 30 октября, Яэль увидел, как подходят подразделения 202-й бригады, за двадцать восемь часов преодолевшие триста километров, отделяющих Метлу от официальной израильской границы.

Байниш вернулся в Тель-Авив 6 ноября, его отдых закончился (ради этой «экскурсии» в Синай он отпросился на несколько дней в счет ежегодного отпуска).

В 1956 году ему исполнился тридцать один год, он имел чин капитана и пользовался влиянием в государственном аппарате Израиля, или, точнее, в разведке.

В Тель-Авиве ему сообщили, что объектом его дальнейшей работы будет Адольф Эйхман.

Примерно 25 или 26 ноября пришлось выехать в Рим. В начале декабря в итальянской столице он встретился с Ребом Климродом, и, по утверждению Байниша, они были рады увидеться «после недолгой разлуки». Байниш не уточняет, когда, почему и каким образом они встречались с Климродом в промежутке между этой датой и их последним известным свиданием перед отъездом Климрода в Южную Америку и казнью Эриха Штейра.

Сеттиньяз знал Яэля Байниша только по имени.

Таррас же несколько раз бывал на Ближнем Востоке и дважды встречался с израильтянином. Тот даже посетил его летом 1978 года в рамках визита, в Нью-Йорк израильской парламентской делегации. Он провел уик-энд в его доме в Мэне. Прошли уже годы со времени суэцкого кризиса, к тому же Байниш знал, с каким доверием относился Реб Климрод к Таррасу. Во всяком случае, на несколько вопросов он ответил.

Он признался, что всегда поддерживал «регулярный контакт» с Ребом. Примерно с 1950 года. «Я очень был расположен к нему, думаю, и он ко мне тоже».

Таррас не стал расспрашивать его о суэцком деле.

И тем более о Джетро — такая тайная организация, как у него, думал Таррас, могла быть создана только настоящим разведчиком.

Зато он спросил, сыграл ли Реб Климрод какую-нибудь роль в поимке Эйхмана.

Байниш сначала покачал головой, а затем сказал: косвенную роль.

Реб Климрод хотел подключить к Нику Петридису и Полю Субизу — исключительно и непосредственно для проведения операции с танкерами — еще одного человека, двадцатидевятилетнего ливанца Несима Шахадзе.