Он справился с последним креплением и взялся за лыжные палки, воткнутые в снег.

– Четыре, пять, шесть…

Она была готова с самого начала отсчёта. Её фиолетовые волосы вылезли сбоку из-под шапки и успели немного заледенеть на ветру.

– Семь, восемь… Фора!

Она быстро рванула на лыжах вперёд.

– Хэй! – крикнул он и отправился вдогонку.

Хорошо смазанные лыжи летели по снегу, набирая ход. Ветер дул в лицо, шумел в ушах, руки активно «гребли» вперёд, азарт, азарт, азарт! Он почти нагнал её, начал отклоняться влево, чтобы не столкнуться с ней, и решил что-то крикнуть, когда поравняется с ней. Но Сирень внезапно отклонилась от курса и стремительно покатилась в сторону.

– Вот чёрт, Сирень!

Женщина в желтой куртке врезалась в ленточное ограждение трассы, порвала его, и кубарем влетела в снег, скрывшись между елками.

Он упал, пытаясь затормозить, сразу же вскочил и побежал на лыжах, не переставая звать её. Сверху уже спускался медик, ответственный за этот участок спуска.

Настоящее.

Когда я вышел из комнаты, Её уже нигде не было. Ушла. Я надел пальто и пошёл в сторону входной двери.

Заглянул в «ставку Наполеона». Мой товарищ до сих пор пребывал там. Надел на себя старое черное пальто с длинными полами и высоким воротником, и сидел у камина, раскуривая огромную трубку. По периметру комнаты на креслах, диване, стульях, в надувном бассейне без воды сидели, лежали, спали ещё человек десять-пятнадцать. Некоторые негромко разговаривали, других ещё не отпустило. Он смотрел на языки пламени и задумчиво произнес:

– В условиях острого правительственного кризиса молодежь уверенно и бесповоротно шлет всех на три буквы.

– Ааа! – громко крикнул заросший хиппи. – Студенты, например, вообще не бастуют! Или, наоборот, какую-то партию поддерживают. Глупые у тебя выводы.

– Студенты, студенты, – он поднял голову и посмотрел на синюю люстру. – Да разве есть среди них молодые? Нет, нет…– мой товарищ говорил медленно, как будто вспоминая что-то важное, такое, что не стоило торопить. – Они все заняты науками, открытиями уже давно открытых вещей… Они все на одно лицо… Не умрут они за тебя, охламона синего, и за друга своего, не бросятся они со скалы в пасть пылающему тигру, ведь это им даже не нужно. Будущее нации… Ха! Будущие старики нации. Нет, господа, нам уготован совсем другой путь, совсем…

Он замолчал, и я вышел из комнаты. Никто даже не заметил моего присутствия. Порой мне казалось, что я был только безмолвным свидетелем чужой жизни.

Я ещё немного побродил по квартире. В одной из комнат нашёл огромную гору книг, наваленных без разбора, почти достающую до потолка. Некоторые из них открылись, другие порвались. Парочка оказалась с золой вместо страниц. Наконец я достал целую книгу. Название знаменитого романа Берроуза говорило само за себя: «Гомосексуалист».