Хотя лихорадка и спала, я была не в том состоянии, чтобы встать с постели. Кашель сам по себе был изматывающим, мало того что мучительным.

Анна вязала у огня, а я решила дать глазам отдохнуть, когда в дверь поскреблись.

– Тут-тук, – сказал Хэнк. – Посетителей принимают?

– Думаю, нет, – сурово ответила Анна. – Не в нынешнем ее состоянии.

– Простите. Я не хотел бы быть бестактным. Мэдди, прошу тебя, можем мы поговорить? Наедине?

– Дайте ей в себя прийти, болван вы этакий, – сказала Анна. – Что бы это ни было, оно может подождать.

– Ничего, – прошептала я.

Голос у меня почти пропал от кашля.

Анна пару секунд гневно смотрела на Хэнка, потом подняла руку с растопыренными пальцами.

– Пять минут, – объявила она. – И ни минуты больше. Я буду в коридоре.

Она положила вязание на пол и выплыла, бросив по пути на Хэнка убийственный взгляд.

Он неловко стоял, словно не знал, куда деть руки. Я боялась, что Хэнк закурит. Наконец он обошел кровать и плюхнулся в кресло. Положил ногу на ногу и уставился на каминную полку.

– Он правда пытался тебя утопить? – наконец спросил Хэнк. – То есть ты уверена?

Только после этих слов он поднял на меня глаза. Я смотрела прямо на него. Он опустил взгляд и глубоко вдохнул.

– Слушай, – сказал он, – я понимаю, это не изменит того, что случилось, но я решил послать полковнику телеграмму. Я хочу написать, что Эллис соврал про дальтонизм. Знаешь, есть же всякие обследования. Он не может вечно всех обманывать.

Помолчав, я спросила:

– Зачем? Отомстить?

– Затем, что он заслужил! Потому что мало того, что он едва не сотворил с тобой, я про лечение, он еще и убить тебя пытался! И пленку он уничтожил! И Вайолет я из-за него потерял! Я из-за него все потерял, похоже, даже тебя!

Хэнк уронил голову и прижал пальцы к глазам, словно готов был заплакать.