В предрассветных сумерках — самое неуютное время для страдающих бессонницей — Мелони шептала: «Пятнадцать лет». И, уже засыпая, обращалась к первым лучам зари, скользнувшим в окно: «Ты все еще там, Солнышко?» Трудно смириться с тем, что быстротекущее время превращает людей, когда-то дорогих и близких, в бесплотную тень.

Пятнадцать лет Гомер Бур каждый год писал и вешал на стену правила дома сидра, после того как на ней высыхала краска. Это был последний штрих, завершающий подготовку дома к приезду сезонников. Иногда он писал с юмором, иногда в спокойном, нейтральном тоне. Возможно, не самые правила, а просительная интонация Олив вызывала протест у сборщиков, и они почитали геройством их нарушать.

Правила из года в год почти не менялись. Сетка барабана должна быть чистой; нельзя напиваться в холодильной камере, еще ненароком уснешь. Уже и чертово колесо в Кейп-Кеннете давно демонтировано, и вдоль всего побережья горит столько огней, как будто там вырос огромный город, а сборщики яблок по-прежнему коротали вечера на жестяной крыше, напивались, иногда падали оттуда, и все это вопреки призывам Гомера. Правила, думал он, должны разъяснять, а не упрашивать.

Он пытался писать их в дружеском тоне, как бы давая добрый совет. Не пейте на крыше, особенно ночью. Столько было несчастных случаев! Пить лучше, стоя двумя ногами на земле, — так излагал он свои правила.

И каждый год к осени листок с правилами испоганивали до неузнаваемости — на нем рисовали каракули, делали заметки для памяти, зачастую неграмотные. Однажды поверх правил кто-то написал: «Какуруза, пшанечная мука».

Прилагали к нему руку и любители соленых шуточек, добавляя собственные запреты, подчас неприличные, вроде следующих: «На крыше не трахаться. Для этого холодильная камера».

Уолли уверял, что все это проделки Роза, никто из сезонников не умел писать. Но Гомер не мог в это поверить.

Каждое лето Роз в письме Уолли спрашивал, сколько нужно сборщиков яблок. Получив ответ, сообщал, сколько нанял работников и день приезда. Договор не заключался, слово Роза было надежно.

Несколько лет подряд он приезжал с женщиной, большой, мягкой и тихой, с ней была девочка, сидевшая у нее на коленях. Когда девочка подросла и появилась опасность, что она может попасть в беду, Роз перестал брать их с собой.

Каждый год вместе с Розом приезжал только повар Котелок.

— Как ваша девочка? — спрашивал Гомер Роза, когда женщина с дочкой перестали приезжать.

— Растет. Как и твой сын.

— А как ваша жена?

— Смотрит за девочкой.

Только однажды за все пятнадцать лет Гомер рискнул поговорить с Розом о правилах дома сидра.