— На крыше ничего плохого случиться не может, — сказал Роз. — Все плохое случается на земле.

Гомер хотел было сказать свое любимое «точно», но вдруг почувствовал, что ничего не может произнести. Мистер Роз молниеносным движением схватил его язык большим пальцем и плоским указательным. Во рту у Гомера появился легкий привкус пыли. Он и не подозревал, что можно так просто схватить человека за язык.

— Попался, — улыбнулся опять мистер Роз и выпустил язык.

— Реакция у вас быстрая, — выдавил из себя Гомер.

— Точно, — внутренне подобравшись, проговорил мистер Роз. — Быстрее не бывает.

Уолли жаловался Гомеру, как быстро приходит в негодность крыша. Каждые два-три года приходится крыть заново, менять желоба, металлические кронштейны.

— Ну хорошо, — говорил Уолли. — Пусть у них есть свои правила. Но наши-то тоже надо соблюдать.

— Не знаю, — пожал плечами Гомер. — Напиши ему это.

Но никто не хотел ссориться с мистером Розом, он был незаменимый работник. Сезонники слушались его беспрекословно, и яблочный сезон заканчивался каждый год ко всеобщему удовольствию.

Кенди, которая ведала приходами и расходами, утверждала, что затраты на починку крыши с лихвой окупаются редкими деловыми качествами мистера Роза.

— Что-то в нем есть от гангстера, не в обиду ему будь сказано, — заметил Уолли. — Честно говоря, я не хочу знать, как ему удается держать в узде свою команду.

— Но он таки их держит в узде, — сказал Гомер.

— Он хорошо работает, а это главное. Пусть живет по своим правилам, — подытожила Кенди.

Гомер отвернулся; для Кенди личная договоренность — все, других правил для нее нет.

Пятнадцать лет назад они договорились, по каким правилам будут жить, вернее, Кенди продиктовала их. (Уолли тогда еще не вернулся.) Они стояли в доме сидра (с Анджелом была Олив), приходя в себя после любовных ласк, но что-то у них в тот вечер не задалось. Что-то было неладно. Как будет и все последующие пятнадцать лет.

— Давай договоримся об одном важном деле, — сказала Кенди.

— Давай, — согласился Гомер.

— Анджел принадлежит нам обоим, тебе и мне. Что бы дальше ни произошло.

— Конечно.

— Ты всегда будешь его отцом и будешь уделять ему столько времени, сколько хочешь. Как отец. И я буду отдавать ему все время. Как мать. И так будет всегда.