— Пап, — мягко сказал Анджел, — кто эта женщина?

Во взгляде Гомера явно притаился страх, он застегнул рубашку не на ту пуговицу, и Анджел ловко исправил ошибку.

— Неужели это та самая, головорез в юбке? — Анджел пытался рассмешить отца.

Но Гомер молчал, даже не улыбнулся. Осталось разгрузить еще полприцепа, Гомер вел трактор на самой большой скорости; Анджел часть ящиков просто сбрасывал, и прицеп скоро опорожнился. Обратно поехали по шоссе, хотя Гомер просил работников по нему не ездить — движение летом большое, можно попасть в аварию.

На детей всегда производит сильное впечатление, когда родители нарушают свои же правила. Значит, действительно происходит что-то из ряда вон выходящее.

— Ты думаешь, это она? — прокричал отцу Анджел. Он стоял сзади на прицепе, держась руками за спинку сиденья. — Согласись, волнующий момент, — прибавил он, но Гомер не ответил и не улыбнулся.

Он оставил трактор с прицепом у склада рядом с павильоном.

— Нагружай прицеп, — велел он Анджелу.

Но от Анджела так просто не отделаешься. Он поспешил за отцом в павильон, где в окружении женщин возвышалась над всеми непримиримая, могучая фигура Мелони.

— Это она? — шепнул отцу Анджел.

— Привет, Мелони, — сказал Гомер, и все сразу затаили дыхание.

— Как поживаешь, Солнышко?

— Солнышко! — повторила Толстуха Дот.

Анжел не удержался и тоже повторил. Надо же, его отец — «солнышко»!

Сколько лет мечтала Мелони об этой минуте, но теперь ее взгляд был прикован не к Гомеру, а к Анджелу. Она не могла оторвать от него глаз. Гомер Бур, приятного вида мужчина за сорок, нисколько не напоминал Гомера, которого она знала. Но этот юноша поразил ее в самое сердце. Она и сама не ожидала того ошеломляющего впечатления, которое произвел на нее этот почти точный слепок с ее прежнего Гомера. Бедному Анджелу было немного не по себе от ее бесцеремонного взгляда. Но он был джентльменом и радушно улыбнулся гостье.

— Насчет тебя никаких сомнений, — сказала Мелони. — Ты больше похож на отца, чем он сейчас сам на себя.

Толстуха Дот и ее окружение жадно ловили каждое слово.

— Очень приятно, что ты нашла сходство, — сказал Гомер, — но Анджел — мой приемный сын.

Господи, неужели Гомер Бур так ничему и не научился? Прожив годы, в которых было все — тяготы, предательства, которые нарастили ему мускулы и жирок и очевидно состарили, неужели не понял он, глядя в яростные и печальные глаза Мелони, что ее нельзя обмануть, что в характере у нее есть лакмусовая бумага на ложь.

— Приемный? — переспросила она, не сводя изжелта-серых глаз с Анджела и остро чувствуя горечь разочарования: ее самый давний друг хочет опять обмануть ее.