— Почему? — спросил я его, когда снова обрел дар речи, но он только помотал головой и не ответил, и я тоже умолк.
Он втянул воздух.
— Послушай, — вдруг сказал он с решимостью, глядя прямо на меня. — Если ты хочешь отменить усыновление, я пойму.
Я был так ошеломлен, что разозлился — такая мысль мне и близко не приходила в голову. Я собирался что-то рявкнуть в ответ, но тут посмотрел на него, увидел, как он храбрится, и понял, что он страшно напуган. Он в самом деле считал, что я могу так поступить. Он в самом деле понял бы, если бы я сказал: да, хочу. Он этого ожидал. Позже я осознал, что после усыновления он еще несколько лет гадал, надолго ли это, гадал, что такого он сделает в конце концов, из-за чего я от него откажусь.
— Никогда в жизни, — сказал я со всей твердостью, какую мог выразить.
В тот вечер я пытался поговорить с ним. Я видел, что ему стыдно, но он искренне не понимает, почему я так разволновался, почему это так расстраивало тебя, меня, Энди.
— Это не смертельно, — повторял он, как будто именно в этом было все дело. — Я умею это контролировать.
Он отказывался пойти к психологу, но не мог сказать мне почему. Эта привычка была ему в тягость, это было очевидно, но жизни без этого он тоже не мог себе представить.
— Мне это нужно, — повторял он. — Мне это нужно. От этого все становится на свои места.
— Но ведь явно было время в твоей жизни, когда ты этого не делал? — сказал я ему, и он помотал головой.
— Мне это нужно, — повторил он. — Это мне помогает, Гарольд, поверь мне, поверь.
—
Он опять помотал головой и сказал:
— Помогает мне держать жизнь под контролем.
В конце концов мне уже нечего было добавить.
— Я это не отдам, — сказал я, тряхнув пакетом; он поморщился и кивнул. — Джуд, — сказал я, и он посмотрел на меня. — Если я его выброшу, ты сделаешь новый?
Он затих и потом, глядя в тарелку, сказал:
— Да.
Я, конечно, все равно все выбросил, запихнул глубоко в мешок для мусора и отнес в контейнер в конце подъездной дороги. Мы молча убрали посуду — мы оба вымотались и так ничего и не съели, — и потом он отправился в свою спальню, а я в свою. Я тогда еще старался оберегать его личное пространство, не то я бы его схватил и обнял и так держал; но я этого не сделал.