Отлично, если вы не верите в подобные «предрассудки». И даже больше чем отлично – это просто потрясающе. Ибо во что бы вы ни верили, фуку́ верит в вас.

Совсем недавно, заканчивая эту книгу, я запустил словечко фуку́ на доминиканский форум – из чистого любопытства; я ведь теперь такой умный, образованный. И что? Меня, блин, завалили комментариями. Видели бы вы, сколько я их получил. И продолжаю получать. И не только от доминиканцев. Пуэрториканцы хотят обсудить своих фуку́, у гаитян тоже имеется какая-то схожая дрянь. Историй про фуку́ – чертова пропасть. Даже моя мать, которая почти никогда не вспоминает вслух Санто-Доминго, вдруг поделилась своими соображениями на эту тему.

Думаю, вы уже догадались, что у меня есть своя история про фуку́. Как бы мне хотелось объявить ее лучшей из всех известных – фуку́ниана номер один, – но не могу. Моя история не самая страшная, не самая точная, не самая жестокая и не самая красивая.

Она просто держит меня за горло и не отпускает.

Я до конца не уверен, понравилось бы Оскару такое жанровое определение – история про фуку́. Он был несгибаемым приверженцем фантастики и фэнтези, полагая, что именно в этой стилистике мы все и живем. Он бы спросил меня: что на свете фантастичнее Санто-Доминго? И невообразимее Антильских островов?

Но теперь, когда я знаю, чем все закончится, я должен задаться вопросом: что на свете больше, чем фуку́?

И последнее, ей-богу, последнее замечание, прежде чем штат Канзас отправится баиньки: когда произнесенное вслух имя Адмирала или оброненное невзначай «фуку́» вгоняет в дрожь, люди в Санто-Доминго с давних пор прибегают к проверенному средству – одному-единственному, другого не существует, – чтобы предотвратить катастрофу, не позволить беде скрутить тебя, к одной-единственной надежной защите, способной обезопасить тебя и твою семью. Разумеется, эта выручалка – слово. Просто слово (сопровождаемое обычно энергичным скрещиванием указательных пальцев).

Сафа. Нечто вроде «чур меня».

В былые времена это слово употребляли много чаще и, скажем так, шире; городская жизнь многих расслабила. Тем не менее существуют люди, вроде моего тио Мигеля, обитающего в Бронксе, который «сафит» все подряд. Старая школа, что поделаешь. «Янкиз» ошиблись в финальной подаче – сафа; угощаешь человека пассифлорой – сафа. Сафа круглые сутки – в надежде, что злой рок не успеет тебя зацепить. И сейчас, когда я пишу эти слова, я спрашиваю себя: а может, моя книга – тоже сафа? Мое очень личное контрзаклятье.

1

1

Один Фанат из гетто на краю света 1974–1987 годы