Дена наконец перестала сопротивляться. Гипнотерапия доктора Диггерс помогла Дене расслабиться, и с каждым сеансом она вспоминала все больше. Сегодня врач погрузила ее в чуть более глубокий гипноз. Дена с закрытыми глазами почти увидела мать. Но все равно это была всего лишь расплывчатая фигура. Потом Дена сказала:
— Она взяла меня за покупками. Не знаю, в каком мы были городе. Может, в Нью-Йорке. Но помню, что мы проходили мимо большого магазина, где в витрине стояли пианино, много. Она остановилась, и мы вошли. И она обошла весь зал, рассмотрела каждое пианино… и уже идя к выходу, увидела одно… наверное, оно ей понравилось. Она села за него, открыла крышку, и у нее было такое странное лицо…
— Какое? Опишите.
— Даже не знаю… как будто меня не было рядом, что ли. И вдруг она начала играть. Я так удивилась. Я и не знала, что она умеет. Она играла какой-то вальс, и вид у нее, помню, был такой счастливый. Я никогда ее не видела такой… такой… Нет, счастливой — не то слово. Она как будто была где-то в другом месте. Взволнованной — вот так правильно. Старик, который там работал, открыл дверь в кабинет и стоял слушал, пока она не закончила. У него был сильный акцент, он сказал:
— Дорогая моя леди, где вы научились так играть?
Он умолял ее сыграть еще, но она отвечала, что кроме этой песенки ничего не знает, и мы ушли. Я сказала:
— Мама, почему ты не говорила, что умеешь играть на пианино?
А она только отмахнулась: мол, подумаешь, ничего особенного. Но должно быть, она хорошо играла, иначе этот старик не подошел бы.
— Она когда-нибудь рассказывала о своих родителях?
— Нет. Только то, что они погибли при пожаре.
— А вы не видели их фотографий? Или ее в детстве?
— Нет. Она сказала, все сгорело.
— Вам было не интересно?
— Она не хотела о них говорить, ее это огорчало. Так что я не спрашивала.
— Вы постоянно старались не огорчать свою мать, правильно? Вы это помните?
— Да.
— Почему?
— Почему? Потому что… я сама по себе была уже проблема для нее.
— Почему вы так решили?
— Потому что ей приходилось за мной приглядывать.