Сначала, пока за ходом дела наблюдали эсэсовцы, обживание нового места разворачивалось неторопливо. Остается загадкой, каким образом коллектив заключенных понял, что герр директор Шиндлер больше не принимает участия в «военных усилиях». Работали в Бринлитце медленно и без напряжения. Поскольку Шиндлер так и не поставил вопрос о количестве продукции, которую предприятие должно выпускать в день и в месяц, эта неторопливость стала для заключенных их способом мести, с помощью которой они заявляли о себе.

Придерживаться такого темпа работы в других местах было опасно. По всей Европе рабы, получая по шестьсот калорий в день, выбивались из сил, надеясь произвести на надсмотрщиков самое лучшее впечатление и оттянуть день отправки в лагерь смерти. Но здесь, в Бринлитце, всеми овладело опьяняющее чувство свободы! Лопаты едва ковыряли землю – но все нерадивые работники оставались в живых.

В первое время это подсознательное сопротивление не было слишком явным. Многие мужчины-заключенные беспокоились о судьбе своих близких женщин: Долек Горовитц – за жену и дочь, находившихся в Аушвице, братья Рознеры – о своих женах. И Пфефферберг не мог оправиться от потрясения, узнав, что его Мила оказалась в Аушвице. Яков Штернберг и его десятилетний сын были поглощены мыслями о судьбе их жены и матери – Клары Штернберг. Пфефферберг подошел в цеху к Шиндлеру и в который раз спросил его: когда прибудут женщины.

– Я их вытащу оттуда, – бросил ему в ответ Шиндлер.

Он не стал вдаваться в объяснения.

Он не мог публично сообщать, что эсэсовцам в Аушвице, скорее всего, придется давать взятки. Он не сказал, что уже вторично послал список женщин полковнику Эриху Ланге и что они с ним на пару изо всех сил стараются переправить всех поименованных в списке женщин в Бринлитц.

Он не стал ничего объяснять.

Только и сказал:

– Я их вытащу оттуда.

Гарнизон СС, который в эти дни прибыл в Бринлитц, вселил в Шиндлера кое-какие надежды. Он состоял из резервистов средних лет, призванных сменить молодых эсэсовцев, посланных на линию фронта. Среди них было не так много психов, как в Плачуве, и Оскар всегда мог рассчитывать на их расположение, подкармливая их из своей кухни – пусть пища не отличалась изысканностью, но ее было вдоволь. Посещая их казарму, он то и дело заводил речь об уникальной квалификации его заключенных, о том, как важно, чтобы они с полной отдачей работали на производстве. Противотанковые снаряды и гильзы, объяснял Шиндлер, по-прежнему находятся в секретном списке первоочередной продукции. Он давал понять, что со стороны гарнизона не должно быть никакого вмешательства в производственную деятельность, ибо это будет мешать рабочим.