Жаль, что рядом нет Рейфа, который сейчас с королем или с Хелен, в Стипни. Он привык полагаться на Рейфа и никак не смирится с новым распорядком. Все ждет, что раздастся его голос или звуки шуточной потасовки, которую затеяли Рейф, Ричард и Грегори: пытаются спустить друг друга с лестницы или притаились за дверью, чтобы неожиданно выпрыгнуть из-за угла, – забавы, которыми не гнушаются мужчины двадцати пяти – тридцати лет, когда поблизости нет родственников постарше. Вместо Рейфа с ним мастер Ризли, вышагивает по комнате. Зовите-Меня уверен, что следует на манер летописца изложить события дня или хотя бы поведать миру о собственных переживаниях.

– Я словно стоял на высокой скале, спиной к морю, а передо мной полыхала равнина.

– Серьезно, Зовите-Меня? Так не стойте на ветру, лучше выпейте со мной вина, которое прислал из Франции лорд Лайл. Я держу его для себя.

Зовите-Меня принимает чашу.

– Я слышу запах пожарищ. Горят дома. Падают башни. Ничего не осталось, кроме пепла. Одни обломки.

– Обломки всегда на что-то сгодятся.

Обломки кораблекрушения вещь полезная: спросите любого жителя прибрежных земель.

– Вы толком не ответили на мой вопрос, – говорит Ризли. – Почему вы позволили Уайетту избежать суда? Только ради дружбы?

– Вижу, вы не слишком цените дружеские узы.

Он наблюдает, попался ли Ризли.

– И все же, – не унимается Зовите-Меня, – Уайетт не представлял для вас угрозы, не презирал вас, не унижал. Уильям Брертон славился высокомерием, многих осаживал, стоял у вас на пути. Гарри Норрис, юный Уэстон, они мешали вам, и теперь вы можете поставить рядом с Рейфом своих людей. И Марк, это ничтожество, без него воздух станет чище. Падение Джорджа Рочфорда заставит остальных Болейнов держаться тише, а монсеньор теперь и носа не высунет из деревни. Императору все произошедшее только на руку. Жалко, что лихорадка помешала послу прийти, ему бы понравилось.

Вряд ли, думает он. Шапюи брезглив. Но ты должен, если потребуется, встать с постели, чтобы самому увидеть результат того, чего так долго желал.

– Теперь в Англии воцарится мир, – произносит Ризли.

Слова Зовите-Меня вызывают в памяти что-то знакомое. Кажется, так говорил Томас Мор? «Спокойствие курятника, когда лисицы след простыл»? Он видит разодранные тушки, одни убиты ударом мощной лапы, остальные задавлены и искусаны, когда лисица в панике металась по курятнику, а куры заполошно трещали крыльями: растерзанные тушки обмоют, а следы от алых перьев впитаются в стены и пол.

– Все актеры мертвы, – говорит Ризли. – Все четверо, тащившие кардинала в ад, и бедный Марк, сочинивший балладу об их деяниях.