— Не уходи от меня, — попросил он и хотел было добавить: «Не умирай раньше меня», но вспомнил, что именно об этом Малки просила Либора, и сейчас повторять ее слова показалось ему кощунством.
— Я никуда не собираюсь уходить, — сказала она, — если только меня не вынудят.
— В таком случае я понесу твои пожитки, — сказал он. — Я ведь шлеппер.
Он до сих пор не познакомил ее со своими сыновьями. Почему так получилось? Когда она спросила его об этом, он сказал, что сыновья для него не так уж много значат.
— И что?
— И я не хочу, чтобы они общались с тобой, потому что ты для меня значишь очень много.
— Джулиан, это глупо по множеству причин — у меня просто сил не хватит перечислить их все. Может быть, ты полюбишь их больше, если будешь общаться с ними и со мной одновременно.
— Они представляют ту часть моей жизни, с которой я намерен порвать.
— Помнится, ты говорил, что порвал с ними, как с частью твоей жизни, еще до их рождения.
— Так и есть. А теперь я хочу порвать с той частью своей жизни, в которой я порывал отношения с людьми.
— И каким образом этому поможет отказ познакомить меня с ними?
— Это знакомство наверняка не сработает. Тебе они не понравятся, и тогда мне придется порывать с ними заново.
— Может, ты имел в виду, что
Он пожал плечами:
— Да какая разница: ты им или они тебе? Это уже детали, которые меня ничуть не трогают.
Говорил ли он искренне? В этом она не была уверена.
Так же точно она не была уверена в том, что он хочет завести ребенка. Впервые он поднял этот вопрос в ряду других, когда в тысяча первый раз мусолил тему обрезания, — достаточно ли он хорош для нее? не слишком ли он надоедлив? не слишком ли он впечатлителен? не завести ли им ребенка? каким ей видится их сын: похожим на Треслава или, может, на Моисея? Но все это было из области предположений и в большей степени относилось к самому Треславу, нежели к ребенку. Сама она о детях не думала.
— Мне это не к спеху, — говорила она, что было всего лишь смягченной формой выражения «мне это не нужно».