– Они про нас плохо подумают. Собрайл, Аспидс и Леонора.
– Кстати, Леонора решила загадку, где была Кристабель после Йоркшира. В Бретани, у родственников. Там была кузина, тоже сочиняла стихи. Бумаги попали к французской филологине, та написала Леоноре. Кристабель пробыла там довольно долго. Может, до самого самоубийства Бланш. Как будто пряталась ото всех.
– Мне бы спрятаться. Я выскочил из дому, чтоб не нарваться на звонок Аспидса.
– Я пыталась тебе звонить. Не знаю, передавала тебе Вэл или нет. Судя по её тону, не собиралась. Я до сих пор не пойму, чего мы добиваемся – чего мы с самого начала добивались? И как могли рассчитывать всё утаить от Собрайла и Аспидса?
– И от Леоноры. Мы не хотели ничего утаивать – просто хотели разобраться в этой истории первыми. Это наше рыцарское приключение.
– Вот именно. Но они этого не поймут.
– Как бы я хотел куда-нибудь исчезнуть!
– Да, эта мысль мне тоже приходила. Даже не считая сэра Джорджа и прочих дел, существовать вместе с Леонорой…
– Что, неужели так плохо? – Роланд уже отгонял от себя навязчивую, восхитительную картину: Леонора (которую он никогда не видел) снимает с Мод белое полотенце…
– Я всё время думаю, – голос Мод в трубке превратился почти в шёпот, – про что мы тогда говорили у Падунца Томасины, про пустые белые постели…
– И я. И про белый огонь на камнях. И про солнце в Лукавом Логове.
–
– В Бретань?
– Не обязательно. А вообще почему бы и нет?
– У меня нет денег.
– У меня есть. И машина. По-французски я свободно говорю.
– Я тоже.
– Они не догадаются, где мы.
– А Леонора?