Но «мерседес» опять двинулся передом – полностью перегородил путь.

– Освободи дорогу, жопа! – завопила Леонора.

«Мерседес» продолжал методично нащупывать угол заезда.

Леонора выругалась и нажала на газ. Аспидс услышал лязг, от которого задрожало всё вокруг, и ещё ему показалось, кто-то дёрнул его за позвоночник. Снова выругавшись, Леонора дала задний ход. Раздался треск – рвались металлические заклёпки. Автомобили, словно два быка щербатыми рогами, сцепились бамперами. Леонора тянула назад.

– Стойте! Глушите мотор! – нервно воззвал Аспидс.

Но тут сердитое урчание «мерседеса» оборвалось, опустилось тёмное оконце, и выглянула голова Собрайла.

– Arrétez s’il vous plaît. Nous nous abîmons. Veuillez croire que je n’ai jamais rencontré de pires façons sur les routes françaises. Une telle manque de politesse…[167]

Леонора широко распахнула дверцу, выпростала голую ногу и в бешенстве произнесла:

– Можно подумать, мы хуже его говорим по-американски. Наглый, как пёс! Мне ещё с Линкольна эта машина памятна. Чуть не раздавил меня в Линкольне.

– Привет, Морт, – вступил Аспидс.

– А-а, Джеймс! Вы повредили моё авто.

– Это я повредила! – промолвила Леонора злорадно. – Из-за вашей невоспитанности. И отсутствия звуковых сигналов.

– Мортимер, позвольте представить профессора Леонору Стерн, – сказал Аспидс, – из Таллахасского университета. Леонора – ведущий специалист по творчеству Кристабель Ла Мотт.

– И конечно, охотится за Бейли и Митчеллом? – спросил Собрайл с усмешкой.

– Угадали.

– Они только что съехали. Три часа назад. Чего они здесь делали, никому не известно. И куда теперь направились, тоже неясно.

Аспидс сказал:

– Вы присядьте вот так, Мортимер, и упритесь спиной в свой бампер, а я сяду на наш. Попробуем покачать, глядишь, и расцепятся.

– Эх, какая была машина! – Рот Собрайла скривился.