– Боже мой, боже мой. Я никогда никому первая не звоню. Я смертельно боюсь телефона. Это Беатриса Пуховер. Эллен Падуб в опасности! То есть не в опасности… но как это ещё сказать?.. Я звоню вам ради неё…

– Что такое, доктор Пуховер? Что случилось?

– Извините, пожалуйста, я говорю очень сумбурно. Сейчас, только немного успокоюсь… Я вам звонила раньше, но никто не отвечал. Я решила, вас вообще нет дома, а тут вы взяли трубку… я сразу растерялась, разволновалась. Вы меня простите?

– Всё в порядке. Говорите, не стесняйтесь.

– Мортимер Собрайл. Он у меня был – то есть не здесь, конечно, – я сейчас у себя дома в Мортлейке. Он был у меня на работе, в музее. Несколько раз. Читал разделы дневника… совершенно определённые разделы…

– Раздел о визите Бланш?

– Нет-нет. О похоронах Рандольфа! А сегодня привёл с собой молодого Гильдебранда Падуба, – правда, он не совсем молодой, скорее старый, а уж толстый, это точно, но в любом случае моложе лорда Падуба. Вы, может быть, не знаете, но Гильдебранд после смерти лорда Падуба – я хочу сказать, в случае смерти – становится наследником. Лорд Падуб теперь совсем плох – так сказал Джеймс Аспидс. Вот и на мои письма не отвечает… я, вообще-то, ему пишу редко – нет необходимости… но когда пишу, не отвечает…

– Доктор Пуховер…

– Перехожу к делу. Но я вас точно ни от чего не отрываю? Может, я лучше завтра?

– Да. То есть нет! Не надо завтра, говорите сейчас. Я прямо сгораю от любопытства.

– Я подслушала их разговор. Они думали, я ушла, а я тихонько сидела за перегородкой. Доктор Бейли, я совершенно уверена, что профессор Собрайл намеревается потревожить – в прямом смысле! – прах Падуба и его жены. Вместе с Гильдебрандом он хочет раскопать могилу Рандольфа и Эллен в Ходершелле! Решил выяснить, что спрятано в ларце.

– В каком ларце?

Беатриса со вздохами и придыханиями многословно изложила историю похорон поэта и под конец сказала: