А врач ничего тебе не может сказать?

Да в общем-то, нет; потому и нужен этот мой корешок, который звонил тебе насчет снимков, он ни одной мелочи из виду не упустит, ну, выходит, и хорошо, что он мне подвернулся.

Кит спрашивает: А он что-нибудь уже делает?

Что именно, сынок?

Я не знаю…

А, ну да, делает, конечно, помогает мне страховку получить.

А.

Потому как самому этого трудно добиться, Кит, и опять же, одна голова хорошо, а две лучше. Тут важно знать все их уловки, это ж такие хитрые ублюдки. Я в основном потому и хочу смыться – потому что они этого не ожидают. Питер вот спросил, не в бегах ли я, нет, я не в бегах, но убраться отсюда мне надо, иначе дело мое забуксует.

…

Понятно?

Да.

Понятно, Питер?

Это ужасно.

Ужасно, но надо – значит, надо.

…

Сэмми слышит вздох сына и пожимает плечами: Один из тех случаев, сынок, понимаешь, о чем я, когда ничего нельзя поделать.

Пап, помнишь, ты хотел показать мне на кухне одну вещь? Покажи сейчас.

Что?

Ты ведь хотел показать мне одну вещь, на кухне?

А, да, ну, если ты можешь ее починить, тогда пойдем, посмотрим… Сэмми идет к двери, Питер уже прошел на кухню, дождавшись, когда Сэмми войдет, он притворяет дверь. Пап, говорит он, я с тобой хочу.