– Джейн, ты понимаешь, чего я хочу от тебя? Только обещания: «Я буду вашей, мистер Рочестер».

– Мистер Рочестер, я не буду вашей.

Снова последовало продолжительное молчание.

– Джейн, – начал он опять с такой нежностью, что скорбь и ужас объяли меня и лишили сил, ибо этот тихий голос был голосом просыпающегося льва, – Джейн, ты хочешь сказать, что пойдешь в мире одним путем, а я должен идти другим?

– Да.

– Джейн, – наклоняясь ко мне и обнимая меня, – ты и сейчас настаиваешь на этом?

– Да.

– А теперь? – Он бережно поцеловал меня в лоб и в щеку.

– Да! – И я решительно вырвалась из его объятий.

– О Джейн, это больно! Это… это неправильно; правильно было бы любить меня.

– Неправильно было бы послушаться вас.

Брови у него взлетели; странное выражение скользнуло по его лицу. Он встал, но все еще сдерживался. Ища опоры, я положила руку на спинку стула; я дрожала, я трепетала, но я решилась.

– Одно мгновение, Джейн! Подумай о том, что ждет меня, когда тебя не будет. Ты отнимаешь у меня всякую надежду на счастье. Что же останется? Вместо жены – эта сумасшедшая наверху; с таким же успехом ты могла бы отослать меня к трупам вон там, на кладбище. Что я буду делать, Джейн, где искать мне друга и надежду?

– Поступите так, как я; доверьтесь Богу и самому себе; уповайте на него, надейтесь, что мы встретимся там.

– Значит, ты не уступишь!

– Нет!

– Ты обрекаешь меня на ужасную жизнь и на мрачную смерть? – Его голос зазвучал громче.

– Я советую вам жить безгрешно и желаю вам умереть спокойно.

– Значит, ты лишаешь меня любви и спасения? Ты снова толкаешь меня на случайную страсть, на порок?

– Мистер Рочестер, я меньше всего толкаю вас на эту жизнь, также не желаю ее и для себя. Мы родились, чтобы терпеть и страдать: вы так же, как и я. Смиритесь! Вы забудете меня раньше, чем я вас.