Боль привела старика в такую ярость, что, ни на секунду не задумавшись о несправедливости и жестокости такого деяния, он поднял посох, который носил в руке как символ своего пастырского достоинства, и добил им несчастного, распростертого на траве у ног взбунтовавшейся лошади.

Пока он предавался этому доблестному занятию, дверь хижины внезапно отворилась.

— Сомкнуть строй! — повелительно воскликнул епископ. — Сомкнуть строй!

Всадники беспорядочно толклись перед дверью.

Епископ стал спешиваться, но при этом одной ногой споткнулся об окровавленное тело солдата и головой вперед влетел прямо в открытую дверь. Всеобщее замешательство, последовавшее за этим происшествием, как нельзя лучше послужило планам Робина. Оглушенный и задыхающийся епископ едва различил человека, стоявшего неподвижно в самом темном углу комнаты.

— Схватить негодяя! — закричал он своим солдатам, указывая на старушку. — Заткнуть ему рот кляпом, привязать к лошади, вы мне жизнью за него отвечаете; если он сбежит, я вас всех повешу без всякого милосердия.

Солдаты бросились на человека, на которого с такой яростью указывал их предводитель, и, не найдя, чем заткнуть пленнику рот, завязали ему лицо попавшимся им под руку большим платком.

Отважный до дерзости Робин Гуд дрожащим голосом умолял пощадить пленника, но епископ оттолкнул его и вышел из хижины, испытывая огромное удовлетворение от того, что видит своего врага со связанными руками и ногами на спине лошади.

Жестоко страдая и почти ослепнув от раны, рассекшей ему лицо, его преосвященство снова сел на коня и приказал своим солдатам следовать за ним к разбойничьему Дереву Встреч, на самой высокой ветви которого он хотел вздернуть Робина. Достойный епископ жаждал показать разбойникам, какая ужасная участь их ожидает, если они будут продолжать нести тот же образ жизни, что и их презренный атаман.

Как только всадники скрылись в чаще леса, Робин Гуд вышел из хижины и побежал к Дереву Встреч. Проходя через одну поляну, он заметил, хотя и довольно далеко от себя, Маленького Джона, Красного Уилла и Мача.

— Посмотрите-ка туда, на поляну, — сказал Джон друзьям, — к нам приближается какое-то странное существо, прямо колдунья старая, да и только. Клянусь Пречистой Девой, если бы я думал, что у этой старой чертовки враждебные намерения, я бы в нее всадил стрелу.

— Да твоя стрела it нее и не попала бы, — смеясь, сказал Уилл.

— Почему это, позволь узнать?! Ты что, сомневаешься в моей меткости?

— Ничуть, но если эта женщина, как ты полагаешь, колдунья, она твою стрелу в полете остановит.